Наталья Бульба - Дорога к себе. Когда боги против...

Даже с учетом конфликта между потенциальными возможностями и объективной реальностью результатов долго ждать не пришлось — не зря же шайки* Йорга в галактике считались самыми зубастыми и вездесущими. Данные, добытые ими, сумели не только насторожить, но и напугать. Не Свонга — тот от проблем становился лишь злее, Карина.

Если он правильно понимал переданные им сведения, то самаринянскому жрецу, которого Мария чем-то очень заинтересовала, помогал тот самый полковник Матюшин.

Не зря Лаэрт сказал про гнилое нутро… Контракт Марии в действие еще не вступил, оставляя ее уязвимой.

— Согласилась…

Карин мысленно поправился: похоже, Лаэрт был в не меньшем напряжении, чем он, просто лучше скрывал свое состояние. Слово прозвучало резко, со щелчком, словно бескомпромиссное: «Исчей» — приказ к действию. И… отнюдь не вопросом.

Шумно выдохнув, Йорг обернулся к вошедшему в комнату другу. Мария покинула ее минуту назад, вряд ли успела спуститься по лестнице, так что передышка оказалась слишком короткой, чтобы перебрать по ́минутам события последних нескольких часов.

— Согласилась. — Вышло без радости, скорее, с усталостью. — Осталось настоять, чтобы обряд по законам Союза прошел как можно скорее. Вот только…

— Объяснить причину твоего нетерпения простым страхом ее потерять не получится, — недобро усмехнувшись, хмыкнул Лаэрт.

На задумчивый взгляд ответил едва заметным кивком, подтверждая уже ставшее для Карина очевидным — слушал.

— Не мог придумать ничего более вразумительного?! Ведь договорились…

— Заткнись, а… — не без горечи попросил Карин. — И без тебя тошно!

— Это хорошо, что тошно, — подходя ближе к столу, рядом с которым стоял Карин, качнул головой Лаэрт. — Не возьмешь себя в руки, станет только хуже! Или думаешь, эта тварь вокруг крутится ради ее мордашки?! Уж если он отказался заполучить девственницу, значит, в приоритете не чистокровные ублюдки, а что серьезнее…

— Может… — вскинулся Карин, подумав о том, не стоит ли намекнуть кому-нибудь из местных, что творится у них под носом, но замолчал сам, наткнувшись на жесткий взгляд Свонга. — Понял, не может…

Что ж, Лаэрт был прав. При их-то весьма шатком благодаря противоборству с полковником Матюшиным положении… Когда любой их шаг мог закончиться провокацией, заниматься борьбой за справедливость точно не стоило.

— Через несколько дней Лета Истомина начинает работу в госпитале погранцов… — вряд ли не догадываясь, что крутилось в его голове, уже мягче произнес Свонг.

— Семейное торжество? — посмотрел на Лаэрта Карин, оторвав взгляд от узора на ручной скатерти, которую разглядывал, перебирая в уме оставшиеся у них в наличии легальные методы. Как можно скорее оформить их брак, был среди них наиболее перспективным.

Идею друга «поймал» мгновенно, тут же подумав о том, насколько быстро Свонг осваивался в доме Истоминых. Но эта мысль мелькнула вскользь — не зря же отец тянул друга в императорские тени.

— Для Марии это многое значит… Не скажу, что получится, но… думаю, шанс есть.

— И не забудь сказать, что на тех, кто с двойным гражданством, законы стархов действуют с ограничениями, — теперь уже язвительно фыркнул Свонг. — А то не успеешь сделать предложение, как тут же получишь отказ.

— Совсем за малька* держишь? — вроде как разозлился Карин, но лишь слегка продемонстрировать зубы.

Его отпустило. Еще не настолько, чтобы расслабиться, но хотя бы перевести общение в более конструктивное русло. Пока была такая возможность.

Продолжить пикировку им не удалось, стук в дверь был спокойным, но… решительным.

Оценив, что Лаэрту понадобилось лишь слегка сдвинуться, чтобы оказаться в узле атаки (смысла не имело — сработало на рефлексах), Йорг голосом дал разрешение войти. Кого могло принести в гости, он предполагал — вариантов немного. Либо Дваржек, либо…

Второй был более вероятным, в бывшем сокурснике Марии ощущалась скованность. Вроде и свой в этом доме, но… все еще чужой.

— Господин Максим! — опередив Лаэрта, склонился Карин, как только старший Истомин прикрыл за собой дверь. Так же, как кланялся отцу. Не в угоду будущему союзу — с уважением. Об этом человеке ему было известно достаточно, чтобы получилось искренне.

Выпрямился он тоже первым, Лаэрт хоть и старше на два года, но… тот не Йорг, пусть и принят в род. Чистота крови…

В душе что-то дернулось, откликаясь на возникшие ассоциации, но тут же растворилось в вежливом:

— Прошу вас…

— Мы могли бы поговорить пока… — улыбка вошедшего в гостиную Истомина была незаметной, но уловимой, — дамы обсуждают ваше появление в этом доме.

— Конечно, — ответил Карин радушным жестом. — Лаэрт…

— Ваш…

— … брат…

— Ваш брат, — тут же повторил за Йоргом старший Истомин, — нам не помешает. Если, конечно…

— У меня от него секретов нет, — опять не оплошал Карин. Чтобы ретушировать короткую, но осязаемую паузу добавил, дожидаясь, когда Максим пройдет вглубь гостиной и остановится у одного из двух кресел, стоявших рядом с десертным столиком: — Вы не откажитесь от бокала нашего вина?

— И хотел бы, но перед таким искусом трудно устоять. — И опять… Истомин не улыбнулся, лишь мягче стали черты лица, словно растворяя часть невидимого глазу напряжения. — У нас достать его практически невозможно, как и шаре скайлов. Но слухов…

Пока Лаэрт ходил за двумя бутылками, что хранились в его дорожной сумке, говорили о пустяках.

Истомин заинтересовался вышивкой темным серебром на светло-сером тяжелом длиннополом жилете, Карин тут же, указав на элементы замысловатого рисунка, вкратце рассказал о себе и семье, к которой принадлежал. История рода Йоргов была богатой, уходя вглубь прошлого больше чем на тысячелетие.

Взяв начало со старханитов, большая часть которых была истреблена пришельцами с других планет, продолжилась войной с метаморфами, сделавшей сектор стархов одним из могущественных в галактике и службой нынешнему императору, для которого отец Карина был не только советником, но и едва ли не единственным другом.

Но даже искреннее любопытство Истомина и посыпавшиеся на него уточняющие вопросы не мешали Карину думать о своем, вновь и вновь возвращая к сказанной отцом фразе, которой тот закончил их последний разговор. Когда она прозвучала, казалась предупреждением, теперь же все явственнее напоминала напутствие: «Ты можешь отступить, тебя никто не осудит, но если решишь идти вперед… у тебя не будет иного выбора, лишь дойти до конца. Каким бы он ни был».

Оборвал экскурс в прошлое стархов сам Истомин, когда вернувшийся Лаэрт разлил вино по бокалам. Сделав глоток и одобрительным взглядом отметив послевкусие, отставил фужер на стол: