Наталья Бульба - Дорога к себе. Когда боги против...

— Надо развести огонь, пока не стемнело, — выводя из ступора, тронул меня за плечо Ильдар. — Ты пока отдохни здесь, — кинул он на песок плотный халат, служивший днем защитой от палящего солнца, а ночью — постелью.

— Я помогу, — тяжело вздохнула я, бросив усталый взгляд на ткань. Отекшие ноги болели немилосердно, моля о покое.

— Я — сам, — твердо произнес Ильдар, заставляя меня опуститься на землю. — Ты должна беречь себя и… — он нежно коснулся моего живота, — нашего сына…

… Белые полотнища трепетали под порывами ветра, мешая разглядеть становившуюся все более призрачной фигуру. И слезы текли и текли… А ведь я обещала не плакать.

— Мам, — дернул меня за руку мальчуган, — а папа еще вернется?

Вставший в горле ком я с трудом, но проглотила. Не стоило ему знать, что его мать умеет быть слабой.

— Обязательно вернется, малыш! — прижала я его к себе, на мгновение ощутив весь ужас произошедшего.

«Ты сделала свой выбор!» — холодно и равнодушно произнес он, прежде чем уйти. Навсегда…

… - Я не могу без тебя… — разбудил меня тихий голос. Я вскинулась, в миг между сном и явью, успев испугаться, что это лишь очередная шутка моего воображения.

— Я не могу без тебя, — повторил он, заметив, что я открыла глаза. Стоял, прислонившись к стене. Уставший, осунувшийся… — Ты меня примешь?…

— Это была очень грубая шутка, — чуть слышно прошептала я, с какой-то внутренней болью провожая растворяющуюся в ночи иллюзия. В том, что Ильдар меня услышит, я не сомневалась.

— Но не моя, — выступая из темноты и вставая рядом, отозвался жрец. — В ту пустыню ты шагнула сама.

— А у меня были варианты? — поинтересовалась я, посчитав, что высказать все, что хотела, всегда успею.

— А ты закрой глаза и попробуй вспомнить, — предложил Ильда, беря меня за плечи и разворачивая к себе. — Вот я прижимаю тебя к себе, вот ты вдыхаешь запах…

— Ты пах огнем? — не без горечи усмехнулась я, отстраняясь. — Так просто?

— Иллюзию невозможно создать в пустоте, она должна на что-то опираться. Чувства, эмоции, слова, жесты… Чем выше уровень дара, тем меньше нужно, чтобы выстроить каркас, но тем сложнее будет картина.

— А то, что сделал ты? — плотнее закутываясь в его плащ, спросила я. Ильдар оказался прав, ночь была прохладной. И чем ближе мы подходили к реке, тем сильнее это ощущалось.

— Не я, — вновь поправил он меня. — Эту иллюзию создала ты сама, я лишь подтолкнул тебя к ней.

— Я не понимаю! — остановилась я, оборачиваясь к Ильдару. На этот раз он предпочел идти следом за мной.

Жрец развел руками. В эту ночь он был так похож на того Ильдара, которого я знала на Штанмаре. Уютного, внимательного… удивительно домашнего. И… надежного.

— Это трудно объяснить, не используя специальных терминов, а их ты вряд ли поймешь, — заговорил он медленно, словно тщательно обдумывал то, что собирался сказать. — Наш разум умеет восстанавливать целое по отдельным кусочкам. По форме бокового стабилизатора, ты сможешь предположить, что это — кар или катер. По форме листа догадаться о том, с какого дерева он упал, и представить себе его. По знакомому аромату восстановить цветок…

— Но здесь не было ничего… — начала я и… замолчала. Он был прав… Видя, как Ильдар общается с Лорианной, я не раз задумывалась, каким бы он мог быть мужем и отцом… Не здесь, на Самаринии, там… где его не называли бы жрецом. — А ты видел тоже, что и я? — понимая, что своим вопросом натолкну его на ненужные мысли, спросила я.

— Ты меня в свои фантазии не пригласила, — засмеялся он. Потом поднял голову к небу. — Знаешь, как называется эта звезда?

Машинально посмотрела, куда показывал Ильдар. Для меня эта мерцающая точка на темном небосводе была всего лишь кодом на навигационной карте.

— У нее нет названия, — опустил он голову. — У нас она считается звездой надежды. Каждый, сделавший свой выбор, дает ей свое имя. Для кого-то она становится олицетворением свободы, для кого-то — служения. Любви, самопожертвования, честью для воина или вдохновением для художника.

— А для тебя?

Все вокруг было похоже на сказку, сон или… иллюзию. Вот только мне хотелось, чтобы оставалось реальностью, в которой мне не нужно было думать, как спастись самой и вытащить из очищающего огня Дамира.

— Для меня? — повторил он, наклоняясь и срывая цветок. Подал мне, успев, пока я подносила бутон к лицу, поправить съехавший на одно плечо плащ. — Проблема в том, что сделать ее путеводной можно лишь один раз. А я с тем выбором, который бы навсегда, еще не определился.

Его признание заставило насторожиться. Что-то было в его словах… пугающее своей непредсказуемостью. Впрочем, далеко не в первый раз.

— А ты могла бы дать ей имя? — неожиданно спросил он, вновь поднимая взгляд на звезду.

Всего минуту назад я хотела посмеяться над Ильдаром, сказав, что в его возрасте уже пора точно знать, к чему ты стремишься, теперь же была вынуждена задуматься и сама.

Я хотела так многого…

Проснулась я резко. Вот только сидела у костра, глядя, как Ильдар с той стороны огненной границы, смотрит на меня, грея в руках кружку с травяным напитком, чтобы тут же вскинуться, ощутив на себе холодный взгляд.

Еще не открыв глаза поняла, что нахожусь не в своей комнате. Запахи, слишком тонкое, мягкое белье, чье-то равномерное сопение рядом…

Вскинуться я не успела, чужая рука тяжело легла на плечо, не давая шевельнуться резко, вторая прикрыла рот, чтобы я не закричала.

Заметив, как я расслабляюсь, понимая, где и почему нахожусь, Ильдар отпустил меня, кивком указав на дверь…

Как же горько… Все это было лишь сном…

Подсознание сыграло со мной злую шутку, показав то, что творилось в моей душе. Этот мужчина становился для меня больше, чем просто господином и… врагом.

Осторожно, чтобы не разбудить Лору, поднялась с кровати. Уже выходя из комнаты, оглянулась. Девочка спала на животе, уткнувшись носом в промежуток между двумя подушками и раскинув руки и ноги. Совсем ребенок…

— У тебя полчаса. Летишь со мной, — бросил Ильдар, когда мы оказались в коридоре.

— Да, мой господин, — низко склонила я голову, пряча от него свое смятение.

Сон… Всего лишь сон…

Мне стоило радоваться, что все это было лишь игрой моего воображения, но сердце билось заполошно, отказываясь признавать правоту разума.

Я уже почти развернулась, чтобы направиться к своей комнате, когда он резко приказал:

— Посмотри на меня!

Бежать! Бежать… Не только ради Дамира, ради себя…

— Да, мой господин, — подняла я голову. Медленно, давая себе возможность вернуть остатки самообладания.

— Что произошло, Мария? — подошел он ближе. Приподняв мне подбородок, не позволил отвести взгляд. — Вчера ты была смелее.