Unknown - Венок Альянса (СИ)

- Ой! Он…

Один из органов взметнулся и бестолково хлестнул его по руке, соскользнувшей с бедра на подушку. А потом вскрикнуть пришлось Винтари – Дэвид схватил гибкий отросток, крепко сжав его в руке.

Винтари почувствовал, что стремительно трезвеет. Что ему становится страшно.

«О чём я думал, когда его поил? Он, хотя бы наполовину, ну ладно, на четверть – минбарец. Он ведь сам предупреждал, сам опасался… А я нашёл время решить, что риск украшает жизнь…Одно его неосторожное движение сейчас – и я если не мертвец, то инвалид…»

- Такой гибкий… и сильный… Так бьётся… словно сердце в руке…

Рука Дэвида скользнула к основанию щупальца, затем обратно по всей длине, Винтари безуспешно пытался вспомнить, как нормально дышать. Как когда-то, когда в поединке Дэвид нечаянно коснулся…

- Они больше, чем я думал… Тебе больно, Диус?

Ему потребовалось время, чтоб осознать, что он слышит это сейчас, а не «в тогда». Опьянение, которое, как он считал, отступило, набросилось на него с новой силой, очертания комнаты, лицо Дэвида – всё растворилось, затянутое золотистым туманом.

- Лучше б мне было больно, Дэвид…

Золотистый туман растаял в ослепительно яркой вспышке…

Очнулась она в полутёмном помещении, освещённом только топящейся у противоположной стены печью и чадящей лампой – такие использовались тучанками три столетия назад, но в деревнях и поныне ими пользовались. Больше всего помещение напоминало подвал – каменные стены выглядели сырыми, пол земляной, пахло плесенью, дымом, чем-то затхлым. Шин Афал была привязана к одной из балок, подпирающих потолок, у соседней балки она увидела Штхиукку. Она была уже в сознании.

– Где мы?

– К сожалению, точно не знаю, но думаю, вселенная услышала наше желание прикоснуться к боли этого мира, и мы прикоснёмся к ней сполна. Я видел их пока только мельком, но они где-то близко. Я полагаю, это сумасшедшие, всё ещё прячущиеся здесь в развалинах – ты слышала, что нет уверенности, что их переловили всех, вот теперь мы знаем – не всех.

Послышался шум, из темноты выступили два тучанка – высокие, полностью обнажённые, покрытые кровью и грязью, они о чём-то негромко переговаривались между собой.

– Я не всё понимаю… Кажется, не видя нас под капюшонами, услышав тучанкскую речь, они приняли нас за местных, и теперь расстроены, что мы не идеальная добыча. Они рассуждают, как теперь следует нас замучить…

Один из тучанков подошёл к Шин Афал, второй к Штхиукке, их ладони грубо ощупывали лица пленников, оставляя на них пятна кровавой грязи. Обменявшись гневно-растерянными криками, они снова отступили куда-то в темноту.

– Штхейн! Штхейн, ты ви… видел их лица?

– Ещё бы! Те же раны, что и у ребёнка. Шин, это звучит как безумие, но… эти раны выглядят как глаза. Как будто глаза у них были, но их вырвали…

– У тучанков не бывает глаз, это исключено. У них сам череп, сам мозг устроен иначе…

– Лучше скажи, видела ли ты их спины. Они изувечены, Шин. Эти отростки, которыми они видят, у них срезаны больше, чем вполовину. Неужели они сами это сделали с собой? То есть, другие сумасшедшие сделали это с ними?

Тучанки вернулись. В их руках блеснули ножи.

– Нет, прошу, не убивайте нас! – зашептала Шин Афал, - вам ведь это ничего не даст, это не поможет вам, мы ведь пришельцы… Но я знаю, как вам помочь, поверьте мне, пойдёмте со мной, я отведу вас к старейшинам…

Яростно орудуя ножами, тучанки разрезали и сорвали с неё и Штхиукки одежду. И снова застрекотали негодующе-непонимающе.

– Мне кажется… То есть, если я правильно понимаю… Они пытаются определить, кто мы такие. Кажется, они довольно молодые, и нарнов не помнят. Только центавриан. Но мы не похожи на центавриан, и они в растерянности.

– Для них это важно, чтобы нас убить?

Один из тучанков тут же подтвердил догадку Шин Афал, обратившись к ним на ломаном центарине.

– Эй! Что вы за существа? Кто из вас женщина?

– Зачем вам..?

Тучанки метались по тёмному помещению, периодически подскакивая к пленникам, хватая их за обрывки одежды, или ходили кругами вокруг балок, размахивая руками и переговариваясь - иногда взрываясь истерическими выкриками, иногда почти неразличимо бубня себе под нос.

– Штхейн… - голос Шин Афал сбился на горестный шёпот, - ты, может быть, не разбираешь, но… Похоже, они уже взрослые особи, но они не определили свой род. Они говорят без родовых окончаний, даже между собой.

– Как это?

– У них нет пола… То есть, они его не знают. Потому что их жизнь, развитие шло не так… Они продукт эксперимента. Это я разобрала довольно хорошо, тут много заимствованных из центарина слов. Они на родном-то говорят с центаврианским акцентом, как слышишь… У них не было детства, вообще не было. Возможно, они и родились там… в какой-то лаборатории… Центавриане проводили над ними эксперименты – изучали, как они это называли. Кажется, среди учёных была женщина, может быть, она руководила проектом, или просто особенно много над ними издевалась…

– Эй, вы! Среди нас женщина – я! – в критический момент тучанкский Штхиукки оказался практически безупречен, - это – мужчина, а я – женщина!

– Что? Штхейн, зачем?

– Молчи, Шин, в отличие от тебя, я могу врать. Хотя, не настолько это и ложь. Вот когда мой физический пол пригодится… А я подозреваю, что женщина для них не означает ничего хорошего.

– Не слушайте его! Штхейн мужчина!

Но тучанки уже не обращали на неё внимания.

Нет, они не тронули Штхиукку и пальцем. Но ментальная волна, коснувшаяся Шин Афал на излёте, наполнила её такой болью и ужасом, что она закричала. Штхиукка только глухо стонала сквозь стиснутые звуки, потом закричала что-то на родном языке… Рванувшись, Шин Афал почувствовала, что путы ослабли. Тучанки, яростно-удовлетворённо взвыв, рухнули без чувств, и блаженная темнота без образов, без звуков и без боли наконец опустилась и на Штхиукку. Очнулась она, почувствовав, как Шин Афал пытается кое-как завязать на ней разорванную одежду. Темнота прояснялась медленно, всё тело болело, словно порубленное на куски, а затем кое-как склеенное обратно. Запястья были, кажется, стёрты до мяса.

– Ты… в порядке? Встать сможешь?

Дрази кивнула, но поднимаясь, пошатнулась, и едва не рухнула вместе с Шин Афал. Девушка почувствовала, что тело дрази всё ещё бьёт крупная дрожь.

– Что они сделали?

– Если сравнение «воткнули раскалённый гвоздь в мозг» тебе что-то скажет – то вот оно… У них природные способности к телепатии выродились во что-то страшное. Очень страшное. Они не общаются. Они читают кошмары. Рождают кошмары. Они вытащили худшее в моей жизни. Худшее, что я слышал из случившегося с другими. Худшее, что было с ними. Незачем тебе об этом знать, Шин. Пойдём отсюда поскорее, приведём кого-нибудь…