Unknown - Венок Альянса (СИ)

– Я… я не знаю.

– Что значит – не знаешь? Разве он так рано умер? Ты ведь говорила…

Тьфу ты. Да, не время для мечтательности. Вдвойне не время.

– А, это… Ну, папаша… Папаша был хороший человек. Простой, весёлый. Он очень любил нас… особенно меня, несмотря на то, что я часто шарилась в его мозгах… Он очень любил маму. Да, хоть и изменял ей направо и налево, тебе, наверное, сложно такое принять и даже представить. Но он всегда возвращался к ней. Кому-то показалось бы, что у нас не семья, а фарс, но это не так. У нас была прекрасная семья, гармоничная… Ну, может быть, именно я так считала, Милли вот, кажется, устроило бы, если б родители были более… спокойными и заурядными, хотя конечно, и она любила их всегда очень. Вот их брак был отчасти устроен родителями, они всеми силами подталкивали их друг к другу. Но дело, конечно, совсем не в этом, они просто сошлись характерами, они понимали друг друга… хотя, наверное, ни полного доверия, ни какой-то неземной страсти не было… Но если б совсем ничего не было – они б десять раз уже развелись.

– Если я правильно понял, это место - всё-таки не просто некий храм всех когда-либо существовавших религий. И даже не глобальная гробница. Это некое… место для осмысления своей жизни, которое у большинства происходит только на смертном одре, хотя если уж честно, то и там не происходит. Некая возможность… поставить жизнь на паузу, грубо говоря. Вы ведь замечаете, что здесь как будто замерло всё? Не чувствуешь ритма времени, да кажется, что не чувствуешь и пространства… Мне только сейчас вдруг подумалось - а какой он, ну, по величине? По изображению экране казалось - ну, вот такой-то и эдакий… Но мы вот сколько уже по нему чешем - я уже как-то опасаюсь заблудиться, а казалось бы, судя по первым представлениям, негде здесь блудить совершенно, в трёх камнях-то.

Моралес с шумным вздохом оглядел причудливые своды отчасти как будто нерукотворного вида, своего рода каменные крылья, смыкающиеся концами у них над головой, между которыми, однако, между этими краями там, где они не смыкались, размещались узорные розетки, роняющие на песок причудливые тени.

– Ну, это место ведь, вроде как, волшебное…

– Только это и остаётся думать, да. Хотя я как-то, уж прошу меня простить, к волшебству-то… непривычный. Вот например, свет. Откуда здесь свет? Разве здесь какое-то солнце есть? Как-то не заметил, чтоб эта херня вокруг чего-то вращалась. И вообще… оно неправильной формы, не шарообразное, не вращается, и его размеры и масса, как мы изначально их оценили, то есть… Откуда здесь атмосфера, откуда гравитация? Всё это просто физически невозможно.

Старый пилот коснулся дрожащей рукой каменной стены с барельефом - как-либо идентифицировать изображение не было никакой возможности, настолько это не было похоже ни на что.

– Мне, если честно, пришло в голову, что… ну… Может быть, нам вообще это всё только снится?

– Мысль, вообще говоря, интересная. С нетерпением жду узнать, кто из нас снится друг другу. Мне, например, кажется, что вы мне. Но спорим, вы сейчас считаете, что это я - часть вашего сна?

– Нет, я считаю, что это - коллективный сон. Конечно, в норме такого не бывает, если о всяких экспериментах над сознанием не говорить… Ну а вот с нами тут это случилось. Как, почему - бог знает. То, что с нами случилось до этого, так-то тоже в дурном сне не привидится…

– Тогда, конечно, проще. Сон - это просто сон, ему не обязательно от тебя чего-то требовать.

Они вошли под своды пещеры, наполненной голубоватым светом от многочисленных прожилок в камне, похожих на кварц. По прожилкам пробегали огоньки - при том, свет снаружи сюда попадать не мог, а у путников в помине не было ничего вроде фонариков, но это уже не удивляло. Ну да, в этих породах и с натяжкой не заподозришь фосфориты, может быть, правда, они чем-то подобны минбарским кристаллам, но скорее - они светятся просто потому, что так надо.

– Как сказать… С одной стороны, конечно, сны нам снятся просто так. А с другой - это же работа нашего мозга, искажённое отражение нашей жизни, всего того, что на уме и на душе. Иногда человек во сне видит то же, что и в жизни, а иногда - то, чего в жизни быть не может… Иногда вспоминает вопросы, которые подспудно мучают его, что-то, что глубоко в себе похоронил… Вот в таком смысле сон, конечно, задаёт вопрос. На него, конечно, можно не отвечать…

Пол пещеры пересекали тонкие сверкающие ручейки, которые стекались, кажется, к некому единому центру. Джек нагнулся, зачерпнул - вода словно испарилась с его руки.

– Хоть на это многое можно возразить, но мне кажется, Джек, что откровения и перерождения должны посещать молодых. У кого ещё есть силы, есть какой-то существенный запас… Ну, по правде, не мне так говорить, не ввиду Филлмора, да и среди рейнджеров, кажется, есть мои ровесники… Чем моложе человек - тем острее, ярче его переживания, и боль больнее, и радость радостнее. Но чем он старше - тем больше за ним того, о чём действительно можно б было сожалеть или чего стыдиться. С возрастом человек изнашивается, не только физически…

Харроу помолчал, любуясь бликами на стенах.

– Изнашивают не годы, изнашивает то, что их наполняло. И даже если кажется, что всё пучком, всё лучше некуда - этот износ на самом деле чувствуешь. Особенно если живёшь жизнью неправильной…

– Ну, это если понимаешь, что неправильной…

– Да мне кажется, все это понимают на самом деле. Ну, или мне так повезло с компанией в тюрьме. Нет, на сцены группового покаяния там полюбоваться не случалось, но факт, что обманывать себя можно не вечно. Можно говорить, что так сложились обстоятельства, так просто вышло, и иногда это даже так и есть, и можно признавать, что просто не хочешь меняться. Но это не то, про что можно сказать - если б начал с начала, я б прожил жизнь так же.

– Это-то понятно…

– Просто пока ты моложе, живёшь так, как будто у тебя жизней десять. Хотя, конечно, на многих просто сказалась чума. Тут-то другое было, наоборот - одну жизнь живём, и так летит в тартарары, так не плевать ли уже…

– Тоже чума… Сколько ж она жизней перекосоёбила…

– Как по мне, чума не оправдание, и вообще ничто не оправдание. Не все ж оскотинились… Ну, я - что я? Я мародёрствовал. Это многие, конечно, а что было особо делать… С работой как-то тухло было, и с перспективами вообще. Каждое утро шёл проверять, жива ли мать, а она всё время повторяла - «Где-то сейчас Боб, интересно, как он? Вот бы он был не на Земле, вот бы не на Земле…». А я хотел, чтоб она пожрала, и шёл что-нибудь раздобыть, у мёртвых-то вообще почему не взять, но иногда и у живых, чем они лучше нас… А иногда и оторваться на ком-нибудь, просто от тупой злости…

– Тобой хотя бы двигали благородные мотивы. А я… а я потерял свою семью.