Unknown - Венок Альянса (СИ)

Увы, ирония в этот день преследовала не только Ранвила, потому что нужной площадкой оказалась последняя в их списке. Звон мечей был слышен у подножия невысокого, но довольно крутого каменистого холма.

– Что ж, пожалуй, если они всё ещё сражаются – это совсем неплохо…

Обувь Шин Афал не пережила испытаний этого дня, и сейчас разваливалась на глазах, поэтому восхождение было медленным.

– Андрес, а вы можете услышать их? Что там происходит?

Андрес вовремя подхватил девушку, под ногой которой провернулся валун.

– Вообще-то, лучше б зрительный контакт… Но кое-что слышу, да. Эмоции… твоё имя… Так что да, на сей раз мы там, где надо.

В тот момент, когда они преодолели последние метры к арочному проходу в серо-розовой, украшенной затейливой вязью плюща стене, успокаивавшие их звуки сражения смолкли – отзвук последнего звонкого лязга стали о сталь долго висел в воздухе зловещим аккордом.

– Штхейн!

Преодолевая боль в подвёрнутой ноге, Шин Афал, уже босая – развалившаяся обувь таки утратилась во время восхождения – бросилась внутрь строения.

Штхиукка лежала плашмя на неровном каменном полу – за много веков под воздействием дождей, ветра и солнца плиты выкрошились, местами вздыбились, проросли травой и даже кое-где небольшими кустиками – зажимая рукой рану в боку, а над ней был занесён меч Ранвила.

Не успеть, даже если бы у неё в руках сейчас было оружие, не схватить руку Ранвила, даже если одним прыжком перекрыть эти три метра…

Меч с ошарашенным звоном отлетел и ударился о стену с силой, оказавшейся достаточной, чтобы погнуть не знающую усталости сталь. Ранвил шипел, сжимая выбитую из сустава руку, Шин Афал бросилась к пытающейся подняться Штхиукке.

– Не двигайся резко, рана может быть опасной.

– Про которую именно рану ты сейчас, то есть, как именно мне не двигаться? – улыбка Штхиукки переросла в гримасу. Белёсая кровь на руках Шин Афал почти не была заметна, но она-то чувствовала её хорошо… Это было страшно не в меньшей степени, чем кровь красного цвета…

При виде Андреса Ранвил грязно выругался, а затем бросился бежать. Что Андреса, впрочем, исключительно устраивало, потому что одна с транспортировкой тяжело раненой Штхиукки Шин Афал могла и не справиться.

– Давай, парень… девка ли… Запутался я с вами… - он взвалил руку Штхиукки себе на плечо, - раз продержался столько времени – до больницы уж будь любезен, дотяни. С такой сиделкой у тебя нет ни единого шанса не поправиться…

========== Часть 6. СЕЙХТШИ. Гл. 11. Шаг за предел ==========

- Прости меня, мама, что я не такой,

Что я не такой, как все,

За то, что служу я своей голубой,

Моей голубой звезде.

Если можешь, пойми,

Если можешь, прости,

Мне силу и мудрость твою обрести –

И нет большей радости.

- Не волнуйся, сынок, и себя не оплакивай,

Сердце матери любит всех одинаково.

Б.Моисеев.

Шин Афал расправила складки на одеяле Штхиукки – не то чтобы они как-то уж слишком мешали, просто её руки изнывали от желания сделать ещё что-нибудь.

– Как ты?

– Лучше. И поверь, я не лукавлю. Мы, дрази, очень крепкие, у землян есть поговорка – «заживает как на собаке», так вот, поверь, они создали эту поговорку несовершенной, потому что тогда просто не знали дрази. И как я могу не поправляться, опережая все прогнозы, когда за мной ухаживает самая прекрасная женщина-врач… ну ладно, будущая женщина-врач во вселенной?

Шин Афал опустила глаза – по-особенному сладко, подумала она, звучат комплименты из уст выздоравливающего друга.

– Меня мучит вопрос – что это было… Что спасло меня. Мне показалось, что ты отшвырнула меч из руки Ранвила… Отшвырнула, хотя была, как будто, далеко от него.

– Мне жаль тебя разочаровывать в моём могуществе, но это не я. Это Андрес.

– Андрес?

– Да, похоже, в отчаянный момент в нём пробудился новый дар… Он телекинетик.

Штхиукка покачала головой.

– А мне он ничего не сказал… Я уже благодарил этого достойного человека за спасение моей жизни, теперь надо, стало быть, внести уточнение в свою благодарность. Что слышно о Ранвиле? Он так и не появлялся?

– Я его не видела. А сама справок не наводила – я слишком сердита сейчас, чтобы у нас мог быть конструктивный разговор.

– И тебе не было неприятностей от твоих старейшин?

– Пока, во всяком случае, никаких. Мои наставники находят очень хорошей практикой для меня то, что я работаю сейчас в этой больнице и, в частности, ухаживаю за тобой. Кстати говоря, позволь, раз уж зашёл разговор, я тебя осмотрю.

Не без некоторого всё же усилия, Штхиукка поднялась с постели. Под одеялом она лежала голой – в одежде в данном случае не было принципиального смысла, поскольку у дрази нет наружных половых органов, ничью стыдливость это не задевает, и одежда бы только мешалась.

Наиболее опасная рана – в боку – сейчас была закрыта повязкой с регенерационным комплексом, её Шин Афал трогать не стала, решив, что обязательно поприсутствует при перевязке, рана на руке, хоть и была глубокой, опасной не считалась, и была просто стянута пластиковыми скобами.

Девушка придирчиво вгляделась в соединённые края – между ними проступала молодая светло-зелёная кожица.

– Как всё же повезло, что не пострадало сухожилие… Они проходят у вас несколько иначе, чем у нас, у минбарца это была бы почти гарантия остаться без руки…

– Ну, у меня такая возможность тоже была. Первое время было такое странное ощущение, будто рука стала меньше… Не знаю, как объяснить. Как будто я не всю её чувствую. Даже поднять не мог. А теперь – вот, погляди, всеми пальцами шевелю!

– Ты слишком резво не шевели, скобы не сбей! Дай, посмотрю плечо…

– Плечо, доктор сказал, почти совсем уже в порядке. Там удар вскользь пришёлся, доктор только беспокоился, что немного зацепило… ну… карман… Но всё обошлось…

Шин Афал отодвинула руку Штхиукки, придирчиво осмотрела край почти зажившей царапины.

– Шрам, наверное, всё же останется… Но это малая беда в сравнении с тем, насколько хуже всё могло быть.

– Мне повезло, особенно в том, что вы успели вовремя… Ранвил сильный и отважный воин.

– Зато человек никудышный. Я с детства усвоила, что действительно храбрый, достойный уважения воин – это тот, чьи поступки чисты и прямы, как сталь клинка. Мало уметь быть безжалостным к врагу, надо уметь быть безжалостным к себе. Это я увидела в тебе, не в нём.

– Осторожней, Шин Афал, ты касаешься сейчас… моей эрогенной зоны, вообще-то.

– Ох, прости, это свойственно врачам – забывать, что какими-то своими действиями они могут смущать пациентов.

– Это ты прости меня, Шин, потому что… Нельзя сказать, чтоб я имел хоть что-то против того, чтоб ты касалась меня там.