Олег Дивов - Второе пришествие землян

Дальше ехали молча.

Небольшой частный космолет, черный и плоско-круглый, стоял почти впритык к кораблю Алены. Похоже, пилот едва справился с управлением.

Люк корабля оказался разблокирован, и Зак с Аленой беспрепятственно спустились внутрь, где быстро обнаружили пилота.

Мужчина, лет тридцати на вид, неподвижно лежал на полу кабины управления. Алена бросилась к нему, пощупала пульс.

– Жив, – выдохнула она.

– Вижу, что жив, – буркнул Зак.

Видел он также, что это «жив» может оказаться ненадолго. У пилота разбита голова и, кажется, сломана рука. Судя по всему, отказал двигатель, и пилота приложило. Или столкнулся с чем-то. Совершил посадку на ближайшей планете. Возможно, на автоматике. Неизвестно, сколько крови потеряно, неизвестно, что еще повреждено.

«Капитан Эндрю Планк. Объединенные Америки», – значилось на нашивке.

– Надо немедленно отнести его на мой корабль, – заговорила Алена. – У меня бортовой доктор, просканируем его, тут, похоже, все вышло из строя. Доктор – так точно. Как он вообще долетел… У меня есть лекарства для первой помощи. А потом отвезем его вниз…

– Вниз нельзя без инструкций. Я должен отправить рапорт на Землю.

– Подождет твой рапорт! Понесли его ко мне!

И она ухватила раненого под мышки. Того гляди – уронит, дура.

– Отойди, – сказал он ей.

Бортовой доктор выявил сотрясение мозга, сильную кровопотерю, жар и многочисленные внутренние повреждения.

Машина впрыснула капитану Планку антибиотик, влила глюкозу, обработала рану на голове, сбрив черные волосы, и наложила шину на руку. Но этого недостаточно.

Для сложных операций на внутренних органах бортовой доктор частного кораблика не предназначен.

– Надо его вниз, – тихо повторила Алена. – Зак. У нас есть лекарство.

Зак открыл рот, собираясь спросить, что за чушь она мелет, но тут же задохнулся от догадки.

– С ума сошла? Загубила яйцо, хочешь еще одно уничтожить?

– Не уничтожить, а спасти человека. Или не для того яйца добываются?

– Я должен получить инструкции! Я должен сообщить…

Зак запнулся. Тупая курица. Хочет перевести все яйца. А вдруг – это ее сообщник? Нет, не похоже, к тому же капитан Планк – гражданин Америк, если верить нашивке. И все равно. Одно профуканное яйцо – еще туда-сюда, но два… Да его же в порошок сотрут, выпинают с Ганимеда и вообще закроют дорогу в космос.

– Зак, – Алена тронула его за руку. – Я возьму все на себя. Слышишь? Ты вообще ничего не знал. Я сама поднялась, увезла капитана и вылечила его яйцом. Ты в это время вылавливал моллюсков или еще что-то делал. Пожалуйста, повезли его вниз.

Зак, скривившись, смотрел на нее.

– А если бы с тобой случилась беда? И кто-то другой, вместо того, чтобы помочь, ждал бы инструкций? Или – еще хуже – беда случилась бы с кем-то, кто тебе дорог. Что бы ты сказал человеку, который мог помочь и не помог?

Заку стало тошно. Перехотелось спорить, хотелось лишь, чтобы русская наконец заткнулась. И если для этого придется оттащить раненого капитана вниз, что ж, так тому и быть.

«Может, Леда тоже снесет два яйца», – мрачно подумал он.

Ледоход загнали на площадку космодрома, чтобы не терять ни капли кислорода при переноске капитана – засовывать его, бездыханного и раненного, в скафандр было бы безыдейной тратой времени. Его и так потеряли – ехать пришлось не два часа, а почти три – включать большую скорость было слишком опасно.

И все же они доставили капитана на базу живым.

Пока они ездили, Леда снеслась. Три яйца, но золотое всего одно – паскудная зверюга! Может, Ириска на радостях еще раз разродится?

Зак хмуро наблюдал, как Алена осторожно разбивает яйцо, со странной тоской смотрит в миску.

А если не получится?

Если и яйца лишатся, и капитан не выживет?

Откуда эта курица вообще знает, что делать? Зря он поддался на ее уговоры…

Алена подошла к капитану, которого они уложили в гостевом отсеке – тесной комнате с тремя койками. Зак всегда недоумевал – какие тут могут быть гости? Дождался…

Алена зачерпнула в ладонь немного субстанции, приложила к ране на голове. Прошло несколько минут.

Ничего не менялось. Капитан не приходил в себя, не подавал признаков жизни, рана продолжала алеть на полголовы.

Надо писать рапорт.

Пошел к себе, открыл лэптоп, загрузил почту. Застыл над клавиатурой. Слова не шли. Простые казенные слова. Он писал их десятки раз и сейчас напишет.

«Координатору проекта «Ганимед» старшему лейтенанту…» – начал он.

– Зак! Иди сюда, скорее!

Вскочил, метнулся обратно. Рана – огромное кровавое пятно, тянущееся с макушки до лба – уменьшилась. Еще не затянулась полностью, но стала меньше – побледнела и продолжала уменьшаться.

– Невероятно. Оно регенерирует ткани, – зачарованно проговорила Алена.

– Похоже на то.

– Надо, чтобы он выпил остальное. Помоги мне.

На этот раз Зак не спорил. Он приподнял капитана так, чтобы Алене было удобно вливать остатки яйца ему в рот. После чего снова уложил раненого на подушки. Подождали немного. Ничего не менялось.

– Для восстановления внутренних органов нужно время, – осторожно сказала Алена.

– Подождем до утра, – ответил он и пошел к выходу.

– Зак, – окликнула Алена. – Спасибо.

Он дернул плечами.

– Так что насчет рапорта? – остановила вопросом Алена.

– Подождем, чем закончится. – Зак кивнул на капитана. – Тогда и напишу.

И, наконец, вышел.

Прошло уже трое земных суток с того дня, как они влили капитану яйцо. И капитан все еще был без сознания. Он дышал, у него нормализовались температура и давление, но в себя так и не приходил.

А Зак так и не написал рапорт.

Хотя, на самом деле, о рапорте Алена думала меньше всего.

Ее раздирали другие мысли и чувства. С одной стороны, она всем сердцем хотела, чтобы лечение помогло и капитан выжил. И даже была готова разбить еще одно яйцо, хотя и представляла, что на это скажет Зак. С другой – было до боли жалко разбивать яйцо, из которого могло бы родиться еще одно столь удивительное существо.

Она стояла в драконьем вольере перед Ириской и ее слегка подросшим золотокрылым детенышем.

И чем больше смотрела на него, тем страннее становился мир вокруг. Например, ее перестал раздражать и удручать Зак. Если раньше она видела в нем лишь угрюмую нелюдимую личность, со снулым бесцветным взглядом, то сейчас он представлялся ей неким сосудом тоски и одиночества. Хрупким и несчастным. И сейчас, несмотря на его грубость и откровенную неприязнь, Зак вызывал лишь странную мягкую жалость.

Он так и не решился приблизиться к драконьему детенышу. Откопал в недрах жилого бокса какую-то странную штуку, вроде шлема с черным забралом, и теперь если приближался к драконьему вольеру, то только с ней на голове.