Кирилл Тимченко - Пустой мир. Кровь и честь

Встречала их делегация королевского дома, а так же множество зевак из придворных, собравшихся в настоящую толпу, перегораживающую несколько поточных линий, где уже образовались заторы. Начальство верфей не собиралась вступать в спор с королевскими приближенными, организовав новую схему движения для транспортов и грузовых дронов. За те несколько секунд, пока спускался по эскалатору, Эдвард успел заметить в этой яркой и сияющей толпе цвета Карийского бароната, Камского герцогства, остезейских феодалов и, к его удивлению, даже красные и золотые цвета гористарского дома, тоже зачем-то прибывшие сюда. Этот факт все же подпортил ему настроение, но хотя бы оставалась надежда, что старый Гористар не привез с собой Респира, чтобы окончательно не испортить всю праздничную встречу.

Под торжественные звуки королевского гимна, Тристанский барон уверенно прошел по проложенной красной дорожке к центру встречающей его толпы. Там, на украшенном золотом и драгоценными камнями кресле сидел умирающий монарх, сейчас все равно одетый во все принадлежащие к этому статусу королевские регалии и белоснежное с золотой вышивкой одеяние. Часть его лица закрывала полупрозрачная кислородная маска, но Эдвард был уверен, что сейчас Иинан улыбается, что с ним в последнее время и вовсе случалось нечасто. Кажется, старый король действительно рад видеть молодого барона, таким триумфом возвращающегося из новой колонии, первой за многие годы.

– Ваше Величество, – Тристанский барон встал на одно колено перед королем, за ним так же опустилась его свита, – позвольте принести вам мои искренние заверения в верности принесенным клятвам и честной службе престолу. Мы вернулись с Аверии, ныне новой колонии Рейнсвальда, и просим принять ее под вашу протекцию и признать новым вашим владением и частью короны Рейнсвальда.

Король с трудом поднялся, опираясь на помощь нескольких своих помощников, и медленными шажками подошел к Эдварду, положив дрожащие ладони ему на ничем сейчас не покрытую голову.

– Вассал мой, верный словом и делом, – Иинан даже говорил с трудом, порой почти срываясь на кашель, а из-за кислородной маски его слова и вовсе были почти неразличимы, – признавший мое право властвовать и передавший в мои руки свою судьбу и свою жизнь. Отвечаю тебе за преданность наградой и за верность признанием. Твои дела послужили на благо королевству, и титул свой ты носишь по праву. Мы признаем Аверию частью Рейнсвальда и частью моей короны, отдавая ее в твое управление как суверенные земли королевского протектората, признавая права всех тех, кто помогал тебе и направлял тебя, – эти слова уже выбивались из принятых правил, но, речь редактировали из-за того, что колония была не самостоятельным проектом Тристанского бароната. Это совместная экспедиция, где участвовали, напрямую или косвенно, многие другие феоды, чьи права на часть прибылей так же необходимо было узаконить, – отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, Аверия принадлежит Рейнсвальду. Любые посягательства на нее есть посягательства на нашу корону и не останутся безнаказанными. А теперь встань, барон Тристанский, сын и внук баронов Тристанских, наследник по делу и крови, правитель суверенных земель и колоний Тристанских, опора престолу и надежда королевству. Отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, в твоем титуле будут слова «герцог Аверийский»! – король все-таки не выдержал и перешел на кашель, слишком сильно и долго напрягая свои связки. И из-за этой получившейся паузы Эдвард услышал удивленный шепот и тихий гул сразу же появившихся разговоров во встречающей его толпе. Это вполне ожидаемо, даже он сам с трудом удерживал спокойное выражение лица, осознавая, что только что услышал.

Герцог Аверийский… именно так и сказал король, но слышать такие слова одновременно радостно и удивительно, поскольку ни о каком титуле прежде не могло быть и речи, колония должна стать корпоративным проектом, а не новым феодом. И все же король, так назвав Эдварда, фактически отдавал ему все права на Аверию, за исключением нескольких чисто материальных вопросов, связанных с вложениями и выплатами прибылей. Крутой и неожиданный поворот, сразу рушивший многие планы его соперников, ведь теперь Тристанский баронат получал официальные права на новую колонию, обходя даже Камское герцогство, а с выплатами никаких проблем не предвиделось. С теми возможностями, что станут доступны после завершения «Сакрала», Аверия начнет рассчитываться по кредитам даже быстрее, чем было запланировано с самого начала.

Оставалось понять только одну вещь, а именно, для чего король сейчас сделал все это. Все настолько заигрались в политику, что просто списали самого Иинана со счетов, но теперь он одним коротким росчерком пера всем напомнил, кто действительно является законом и единственным верным словом в этих землях. Эдвард, почти потерявший нить происходящего из-за моментально заклубившихся в голове мыслей и догадок, все же решился и поднял взгляд на короля, уже справившегося с приступом кашля.

– Поднимись сынок, я хочу посмотреть на тебя в полный рост, – улыбнувшись, тихо сказал Иинан, обращаясь только к нему тихим голосом, – ничего не бойся, все-таки я еще король.

Только что провозглашенный герцог Аверийский и все еще барон Тристанский неуверенно поднялся на ноги, и Иинан Третий тут же оперся на его руку, не в силах больше стоять без посторонней помощи. На этого некогда великого человека жалко смотреть, особенно если еще помнишь те дни, когда он был в расцвете сил, полный энергией и желания творить. Эдвард помнил его прежнего, тогда сам он еще совсем мальчишкой, неуверенным, наивным и свято верящим в чистоту идеалов Рейнсвальда, не подозревая, что кроится под ними на самом деле. Он впервые с отцом прибыл в королевский замок, где был представлен Иинану как наследник титула барона. В тот раз король ему показался настолько великой и могущественной фигурой, что мелкий мальчуган, стоявшим перед ним, так и не смог найти в себе смелости выйти ему навстречу, оставшись стоять, спрятавшись за плащом отца. И только оттуда, округлив от страха глаза, наблюдая, как король Рейнсвальда и барон Тристанский приветствуют друг друга, словно старые друзья.

Теперь же этого человека, мечом и собственной волей проложившего себе путь к престолу, начавшего свое правление с полномасштабной войны против конклава Белой Башни, наголову разгромив их армии и сровняв это проклятое место с землей, уничтожившего крупнейшее пиратское гнедо в Поясе Колхиды, остановившего немало внутренних войн на самом Рейсвальде одним только своим словом, было невозможно узнать. От него осталась только изможденная оболочка, слишком упрямая, чтобы просто сдаться и умереть, болезнь и лекарства, какими его лечили, сжигали изнутри его тело, оставив только кости и кожу, и то едва державшуюся под собственным весом. Наверное, для него самого скорая смерть станет настоящим облегчением после всех тех мучений, что переживает сейчас, но сейчас не может просто так уйти, оставив трон Рейнсвальда и все свои незавершенные дела на произвол судьбы, заставляя нервно грызть ногти всех тех, кто уже метит на его место.