Дэвид Вебер - В ярости рождённая

Он закрыл глаза, а открыв их, обратился к командиру катера:

– Мне нужны два добровольца. Один в машине, один в рубке. Остальных людей погрузите в свой «шаттл» и отправляйтесь отсюда.

Лейтенант непонимающе заморгал, но Бен Белькасем понял сразу:

– Я очень неплохой рулевой, сэр Артур.

– Как? – Глаза Танис расширились и уставились на Кейта. Бригадир выдержал ее взгляд, и она закусила губу.

– Отправляйся, Танис, – мягко сказал он.

– Нет. Дай мне с ней поговорить! Я могу ее остановить, я знаю, могу...

– Времени не остается. И «шаттл» только один. Если сейчас не отправишься... то все.

– Пусть, – сказала она. Кейта собрался было отдать ей приказ, но только вздохнул.

***

– Вице-адмирал, «шаттл» диспетчерского катера отделился.

Вице-адмирал Хорт отвлеклась от интенсивного и неэффективного огня своих систем и увидела, как отделившийся «шаттл» удалялся от диспетчерского катера. Он был в четырнадцати световых минутах от Суассона, по инерции устремляясь вне планетной системы со скоростью около шестидесяти пяти процентов световой. Никакой «шаттл» не в состоянии погасить такую скорость, значит, команда рассчитывает на помощь извне. И значит, они имели основательную причину покинуть судно.

Вектор диспетчерского катера слегка изменился, и Хорт вдруг все поняла. Их курс и раньше сходился с курсом «альфа-синта», но теперь схождение было полным, и диспетчерский катер перестал замедляться.

***

Синяя точка стремительно разбухала перед Мегерой на внутреннем дисплее Алисии, много больше и мощнее, чем любая сверхсветовая ракета. Ее ноздри раздулись, зубы оскалились в приливе ненависти. Она поняла, что это такое, и знала, что, в отличие от сверхсветовой ракеты, эта штука может маневрировать.

Она сгорбилась в командном кресле. Ее дикие глаза были подернуты кровавой пеленой, в ней бушевали эмоции, но курс «Мегеры» не изменился. Она достанет Тредвелла – или погибнет, пытаясь сделать это, и смерть станет ее триумфом.

Сэр Артур Кейта смотрел на хронометр. Бен Белькасем следил за курсом. Командир катера обслуживал силовую установку, а Танис наблюдала за связью. На борту больше никого не было, да и у них оставалось всего лишь восемь и девять десятых минуты – даже семь, из-за диктата законов относительности. Казалось несправедливым, что древние уравнения старика Эйнштейна отнимают эти драгоценные секунды, но Кейта подавил эту мысль.

– Поговори с ней, Танис, – сказал он неторопливо.

***

– Алли, здесь Танис, Алли...

Глаза Алисии вернулись к экрану связи, и гнев ее поколебался. В воздухе повис странный звук, и она поняла, что это ее суть, рычание неугасимой животной жестокости. Она нахмурилась, в медленной, мучительной конвульсии пытаясь понять: Танис? Что Танис делает здесь? Как сюда попала?

– Я в диспетчерском катере перед тобой, Алли, – сказала Танис, и сердце Алисии сжалось. На лице Танис сверкали слезы, слезы звучали в ее тихом голосе, и истрепанный лоскут души старой Алисии терзался вместе с Танис. – Со мной дядя Артур и Бен Белькасем... Мы... мы не дадим тебе сделать это, сержант.

Алисия попыталась что-то сказать, она хотела закричать на Танис, прогнать ее, чтобы никто не мешал ей удовлетворить свою жажду разрушения. Но губы Алисии лишь шевельнулись беззвучно, Танис продолжала говорить, а их корабли продолжали сближение со скоростью, в полтора раза превышающей скорость света.

– Пожалуйста, Алли, – умоляла Танис. – Мы знаем всю правду, дядя Артур знает. У нас с собой ордера на арест. Мы возьмем их, Алли, клянусь тебе. Не надо, Алли. Не заставляй нас убивать тебя.

Алисия разрывалась во внутренней борьбе. Она хотела бы сказать Танис, что смерть – то, что нужно, что ее надо убить. Не опасность смерти вызвала у нее слезы, а голос Танис, печаль Танис и понимание единственного способа, которым невооруженный диспетчерский катер мог ее уничтожить.

– Пожалуйста, – прошептала она в переборку. – Пожалуйста, Танис. Только не ты.

Но ее передатчик молчал, только Мегера и Тисифона слышали ее и чувствовали ее переживания, и Танис глубоко вздохнула.

– Ладно, Алли, – прошептала она. – Все-таки не кто-то чужой.

Алисия ДеФриз взвилась из командного кресла и набросилась на экран с кулаками. Раздробленный пластик резал ей руки, и ее животный вопль перекрыл даже надрывное завывание привода. Она вырвала прибор из стойки и грохнула его об пол. Но она не могла убить память, не могла погасить понимание, кого она собирается убить. Ее ненависть, чувство потери и скорбь были такой агонией, которую не в силах прекратить даже смерть.

– Нет, она не отвернет, – прошептал Кейта бескровными губами. Танис тихо всхлипнула.

Бен Белькасем только кивнул и слегка подкорректировал курс.

***

У существа по имени Тисифона не было глаз. Оно никогда не плакало, не зная печали, сострадания и любви. Эти понятия были чуждыми для Тисифоны, они не были частью задачи, ради которой она создавалась.

Так было раньше.

Она чувствовала отчаяние и горе Мегеры за барьером, который воздвигла, чтобы защитить искусственный интеллект от безумия хозяйки. Она ощущала их как бледную, хилую тень той агонии, которая охватила Алисию. Агонии, созданной ею, Тисифоной, и мучающей невинную жертву. Лишь тень былой Алисии пока еще жила, и вина лежит на Тисифоне. Она превратила величайшего из всех встреченных ею воинов в животное с помутившимся разумом, которое может остановить только смерть. А еще хуже, что Алисия сознает, что с нею стало. Где-то в глубине души она ужасается своему новому обличью и жаждет смерти как избавления.

Тисифона пригляделась к своему творению и содрогнулась в ужасе. Она сломила Алисию ДеФриз, разбила ее понятия о справедливости, милосердии и чести. Но, отняв их у жертвы, она сама заразилась ими. Она с самого начала видела себя в Алисии. Сейчас фурия в Алисии доведена до совершенства, но она сама стала другой, и то, что было перед ней, ее ужасало.

Она поборола парализующее презрение к самой себе. Бездонная ненависть и кровожадность новой Алисии шипели и трещали перед ней. Ее охватил страх. Она, никогда не знавшая страха, испугалась, стоя перед равной себе. Проще всего было выждать несколько быстротекущих минут и позволить смерти отделить ее от этой бурлящей бездны. Ибо Алисия ДеФриз была фурией, способной погубить даже бессмертную.

Но Тисифона слишком много узнала, слишком сильно изменилась. Ее была вина, ей и расплачиваться.

Она выждала еще одно бесконечное мгновение, собираясь с силами, и ринулась в бездну.

***

Алисия ДеФриз завыла и взвилась в воздух, окровавленными кулаками барабаня себя по голове. Она извивалась в агонии, отскакивая от переборок, упала на колени, ударившись лицом о палубное покрытие, хаос и безумие царили в ее голове.