Дэвид Вебер - В ярости рождённая

– Как продвигаются дела у Керэмочи?

– Только что пересекла Столичный Бульвар, Мэм.

Серафима Палациос удовлетворенно кивнула и вернулась к анализу обстановки на общей тактической карте.

Что радовало – атаки на её собственный периметр постепенно становились всё реже. Пару первых наскоков её надёжно окопавшиеся морпехи отогнали просто стреляя под ноги и поверх голов толпы. В следующих же атаках участвовало настолько много мятежников, что идущим в первых рядах просто некуда было деваться кроме как идти вперёд, под пули. Она сомневалась, что авангард мятежников действительно хотел пожертвовать собой, но их желание или нежелание не отменяло того факта, что они шли вперёд напозиции Имперской Морской Пехоты, шли вперёд с оружием в руках и безумной жаждой убийства. Когда они открыли огонь по позициям её людей, у майора не осталось другого выбора, кроме как приказать открыть ответный огонь.

Что и послужило причиной смерти тех более чем двухсот пятидесяти человек, тела которых устилали мостовую перед её передовыми позициями. По крайней мере медкоманды батальона с помощью спасательных служб космодрома смогли вынести раненных. Капитан Гудзон, главврач батальона, вместе со своими санитарами и дюжиной или около того гражданских медиков космодрома сделали всё от них зависящее, но сообщения из полевого госпиталя указывали на то, что скорее всего ещё минимум полудюжине раненных выжить не удастся.

Тем не менее, всё выглядело так, словно бунтовщики или восставшие или кем там ещё они себя ещё считали решили, что космодром лучше всего оставить в покое. Вместо этого жаждущая крови толпа с энтузиазмом вернулась к погромам и поджогам богатых кварталов столицы и охотой на «приспешников Империи». Большинство этих «приспешников» – угнетателей бедных – на самом деле таковыми не являлись, а просто выделялись из общей массы относительным достатком, «богатой» одеждой или акцентом. Большинство реальных «угнетателей» обладало возможностями и средствами, чтобы вовремя покинуть взбунтовавшийся город, но уличные банды никогда не отличались способностью логически мыслить.

То, что случилось с некоторыми из тех бедняг, заставляло сжиматься сердце Палациос, что после более пятнадцати лет службы в Имперской Морской пехоте было не так уж легко. Но у неё не было возможности помочь им – просто не хватало людей. И любая попытка донкихотского спасения привела бы лишь к тому, что её батальон был бы поглощён многомиллионным городом словно капля воды сухой губкой.

Другим решением этой проблемы было бы убийство всех мятежников.

К сожалению – или может быть к счастью, в зависимости от того, с какой стороны смотреть на это (в настоящее время точка зрения Серафимы Палациос колебалась где-то между этими двумя крайностями) – текущая имперская политика, как она и объяснила Жонгдомбе, твёрдо рекомендовала стремиться к минимизации косвенного ущерба и непредвиденных жертв среди гражданского населения даже в таких ситуациях как эта. Бесхитростное убийство блокировавших правительственный комплекс на Столичном Бульваре людей будет относительно простым решением. Это возможно и потребует какого-то времени, но, дав свободу действия лейтенанту Райану, она могла бы деблокировать Президентский Дворец в любой момент по своему выбору. Конечно, это лишило бы её значительной части боезапаса минометов, но, послав хотя бы роту из резерва провести зачистку после артналёта, она сделала бы это без особых проблем. Эти бедные вызывающие только жалость мятежники и понятия не имели – и она надеялась, что и не будут иметь – насколько по-настоящему смертоносными могли быть её «Осы» и насколько эффективны современные средства поражения живой силы противника. Хотя Бригадир Жонгдомба ясно дал понять, что надеется именно на такое развитие событий.

«И если не останется другого выхода мне придётся пойти на это», – мрачно размышляла она. – « Но только в крайнем случае. Мы должны разрешить ситуацию, не создавая своими «злодеяниями» новых мучеников для следующих версий Фронта Освобождения Янцзы. В этом Альберт прав», – о на улыбнулась без всякого намёка на юмор. – «И так, вместо того чтобы просто расстрелять мятежников, выступивших с оружие в руках против моего Императора – и их собственного, избранного на местах, правительства – я посылаю своих людей под пули, дабы предотвратить жертвы среди гражданского населения. Ну, не ирония ли судьбы?»

Она фыркнула, сообразив что она забивает себе голову разной фигнёй, лишь бы избежать того, что она действительно должна делать.

– Том, какова ситуация у Бригадира Жонгдомбы? – поинтересовалась она.

– Мы всё ещё на связи, Мэм, – ответил лейтенант Брэдвелл. – Бригадир сообщает, что его людей продолжают теснить по всему периметру и повторяет свой запрос о немедленном подкреплении.

Палациос кивнула, хотя «запрос» был бледным эквивалентом тех слов, которые в действительности употребил Жонгдомба. Более часа назад он обратился через её голову непосредственно к губернатору Альберту, требуя от имени планетарного правительства отправить к нему на помощь Палациос с приказом уничтожать всех мятежников, кои могут встретиться той по пути. Он также заявил, что если его «запрос» не будет удовлетворён, то планетарное правительство обратится с жалобой непосредственно в Министерство Внешних Миров на то, что Палациос и Альберт предпочли защиту инопланетных инвестиций в районе космодрома обеспечению безопасности легитимного планетарного правительства.

Подтекст был достаточно ясен; он не только хотел удержать Правительственный Комплекс, но и подавить «массовые выступления» таким образом и с таким огромным количеством жертв, чтобы беднота никогда не смогла бы в дальнейшем и помыслить о чём-нибудь подобном. Похоже было, что внезапный взрыв насилия чертовски испугал его, особенно на фоне твёрдой личной уверенности в том, что именно он и поддерживающие его олигархи являлись абсолютными властителями планеты. Он не готов был признать тот факт, что большая часть кровавого безумия этого дня проистекала не из сепаратистских амбиций ФОЯ, а от давно назревшего и полностью оправданного негодования лишённого всех прав люмпенизированного слоя населения планеты, хотя с точки зрения Палациос это казалось очевидным. Также как не готов был признать, что он теряет свою власть... точнее уже потерял. Он казался всё больше и больше утрачивающим связь с действительностью, как будто то, что происходило, было настолько нереальным, что он погружался в иллюзорный мир фантазий, где мог изменить всё, просто пожелав.