Макс Гришин - Проект Орион

— Это мясо, — проговорил тихим голосом Виктор, — откуда ты взял его?

— Я же говорил, животное грохнул!

— И… и как выглядело это твое животное? — Виктор говорил уже совсем тихо. Но тихо не потому, что хотел так, а потому, что не мог иначе. Жуткие мысль парализовала не только его руки и ноги, но даже и язык.

— Такое… черное, двуногое, без перьев!.. — все с той же злобой засмеялся Хью. — Ты его тоже видел!.. — он снова потянулся к костру, в этот раз он не отрывал куски мяса, а взял всю палку с висевшей на ней тушкой и приподнял ее с рогатины. — М-м-м! Чудесно пахнет! Кто-нибудь хочет?

— Это… это… — Виктор не мог выговорить, слова, дикая догадка, уже давно вертевшаяся на его языке, никак не могла вырваться наружу.

— Это да! Твой незаменимый второй пилот! — с заметным усилием, Хью вдруг поднял вверх тушку с куском мяса и бросил его в сторону Виктора и Каролины.

Вокруг уже давно смеркалось. Солнца не было видно сквозь тяжелые облака, но серое низкое небо все еще подсвечивалось его лучами. Но даже при этом свете, почти одновременно, Виктор и Каролина поняли и потом увидели, что то, что висело на этой палке, то, запах чего они так долго вдыхали, тот аромат, тот запах жаренного мяса, вовсе не было животным, которое Хью где-то пристрелил. Эта была она! Обезображенная, расчлененная этим маньяком, этим сумасшедшим убийцей, Алисса. Ее они видели все это время, запахом ее подгорелого тела так долго наслаждались!

— Этого не может быть!.. Этого всего не может… — речь Каролины прервалась резко и неожиданно. Ее вырвало. Вырвало на скафандр, на протянутые вперед руки, на грязные ботинки, на обожжённые останки Алиссы. Она давно не ела, давно не пила, но сейчас остатки пищи нашлись даже в ее истощенном и измученном теле.

— Гениально! — Хью зловеще засмеялся. — Первый раз за всю эту гребанную миссия девочка хоть что-то поняла! Но что с тобой?! — тон его голоса вдруг стал шутливо-встревоженным, — живот болит, может с голода?! Может мясца покушать?! Жестковата и немного попахивает, но весьма съедобна!..

Каролина хотела броситься прочь, но ноги отказывались двигаться. Она стояла на месте, как подкошенная, как парализованная. Кругом все снова погрузилось в туман, но в этот раз туман был не снаружи, он был в ее глазах, она видела слабые очертания Хью, боковым зрением видела, что рядом с ней стоял Виктор. Снова желание убежать, исчезнуть и никогда и ни за что здесь больше не появляться. Она сделала шаг в сторону, второй, третий… но вдруг ноги подкосились, тело ее повело в сторону, она вдруг вскрикнула, как домашнее животное, которому нечаянно наступили на лапу и без чувств повалилась на землю.

Несколько минут она была в каком-то странном полусознательном состоянии. Она слышала торопливую речь Виктора, слышала в ответ сиплое шипение Хью. Она не хотела открывать глаза. Как страус, прячущий голову в земле, пыталась она отрешиться от всего окружавшего за завесой отяжелевших век. Но вот кто-то взял ее за плечи и потянула на себя. На мгновение она открыла глаза. Прямо перед ней, истощая все тот же аромат, который до этого заставлял ее слюни выделяться сильнее, а сейчас, наоборот, казалось, выворачивал наружу все ее органы, видела она обожженные, сморщенные и почерневшие от долго нахождения над огнем, пальцы ноги. Каролина закрыла глаза и впала в беспамятство, в этот раз долгое, до самого утра.

Первое, что она спросила после того, как очнулась, было «где мы?». Рядом с ней сидел Виктор и влажной тряпкой протирал ее лицо. Он заметно обрадовался, увидев, что она снова пришла в чувства.

— Мы в корабле! Ты очень слаба, тебе надо поесть! — он приподнял вверх ее голову и поднес к губам таблетку. Каролина машинально проглотила ее и снова опустила голову на подушку. Она пыталась вспомнить что произошло, что привело ее сюда, в этот корабль, в эту каюту. Ей вспоминалось долгое путешествие сквозь лес, дом с истлевшими трупами. Она вспомнила Йорга, его нечеловеческие крики, его последний взгляд… Потом возвращение к кораблю, Хью, запах костра и… Она прижала голову к подушке и до боли сжала глаза. «Это сон, это кошмар, этого всего не было и не могло быть», — проговорила она про себя, надеясь, что так и было, что это лишь ее воображение играло с ней в такие игры, что лишь только она откроет глаза, все будет по-другому, она будет дома, вокруг будут близкие ей люди, где-то зазвонит телефон и голос кого-то, кого она не слышала уже давно, пригласит ее куда-нибудь этим вечером…

Но она была внутри корабля. Снова мрачный и задумчивый взгляд Виктора рядом, шарканье ботинок Хью на входе, его недовольное бормотание. Дикое чувство отчаяния возвратилось к ней уже с удвоенной силой, и она снова поспешила уйти в себя

Проходились дни. Они тянулись медленно и угрюмо. В корабле царила мрачная и тревожная атмосфера. Произошедшие в день возвращения события делили все на «до» и «после». «До» было приземление, попытки разобраться в происходящем, какие-то отдаленные надежды и ожидания. «После» оставался лишь безнадежный мрак, ад, в котором они все каким-то образом оказались. «После» было лишь умирание, медленное, бессмысленное скатывание по наклонной куда-то глубоко вниз, в ту зону, где все человеческое уходило в небытие, и на смену ему приходили принципы животного мира.

Правила игры поменялись. Вернее, как таковых, больше не было никаких правил. Не было законов, не было выбора. Всем заправлял Хью. Пистолет в его руке, запах пота, спутанные на голове волосы. Казалось, он стремился быть похожим на злодея как в душе, так и снаружи. Он больше не стеснялся в выражениях и угрозах. Несколько раз, в споре, к которому так быстро переходил любой разговор в этой напряженной обстановке, он соскакивал со своего места, подпрыгивал к собеседнику и тыкал ему в лоб холодной сталью ствола.

Он не хотел, чтобы Виктор и Каролина общались наедине. Поодиночке они выходили на улицу, каждый из них спал в разных частях кабины. Несколько раз, когда он видел, что Виктор приближался к Каролине, он соскакивал с места, снимал пистолет с предохранителя и орал в его сторону неизменное «еще один шаг в сторону этой суки и твои мозги будут размазаны по стене!».

Обстановка нагнеталась с каждым днем. Дверь наружу оставалась открытой. По словам Хью, каждый мог уйти туда, когда захочет. «Но каждый должен знать, — неизменно заканчивал он, — что дороги обратно уже не будет. Если кто-то из вас сдриснет, обратно может не возвращаться!»

Даже глухой ночью, казалось, Хью держал все под своим контролем. Однажды, почувствовав ночные позывы, Виктор поднялся с кровати, точнее с положенного из принесенной поврежденной кислотой каюты матраца и направился к выходу. Когда он вернулся он как-то специально медленно закрывал дверь, якобы стараясь сделать это как можно тише. Тем временем он смотрел на Хью. А Хью смотрел на него. Его глаза. Две черные точки даже ночью смотрели в этом слабом свете дежурного освещения в лицо Виктору, будто проникая насквозь, будто читая даже в полной темноте его мысли.