Василий Гриневич - Зачет по выживаемости

— Слушай, Леша, по-моему, здесь недавно до нас кто-то побывал.

— С чего ты взял?

— На капоте свежие царапины… не ржавые.

— С-следопыт. Фэ Купер, — Алексей, крякнув, поднялся и провел пальцами по царапинам на борту вездехода. Потом взобрался на покатый бок «Скифа» и начал вглядываться в заросли впереди.

— Э-эгей! — закричал Алексей, — Э-эгей! Кто-нибудь!

Неожиданно сзади в ответ раздался вчерашний утробный вой. Совсем близко. Аж мороз пошел по коже. Начался он с низкого рычания и, перелившись в протяжный вой, закончился на пронзительной тоскливой ноте.

Алексей побледнел.

— Мегалодон.

Больше всего вой был похож на крик мегалодона с Гондваны, непонятно как оказавшегося здесь. Хотя, конечно, вряд ли это был мегалодон. Как бы он попал сюда, за сорок световых лет от родных джунглей? Но есть что-то общее в криках хищных тварей.

— Скорее, — я дернул Алексея за рукав.

Мы скатились к реке. Выбор у нас был небольшой. Почему-то в ту секунду мне пришла в голову мысль, что, если мы побежим по береговой отмели, тварь не сможет взять наш след. И, только добежав через десять минут до водопада, мы поняли, что попали в ловушку.

Вода срывалась с высоты метров тридцати — высота десятиэтажного дома. Внизу, там, где речной ноток падал в небольшое озеро, стоял плотный водяной туман, над которым сверкала чистыми спектральными цветами двойная радуга. Каменистый обрыв, над которым нависали корни деревьев, вертикальной стеной уходил вправо и влево на сотни метров.

Никакого шанса спуститься по нему. Ни единой зацепки. Никаких стелящихся лиан или пучков травы в расщелинах — голые камни. Бежать вдоль обрыва? Возвращаться? Прыгать? Я вдруг заметил недалеко широкую промоину, оставленную, очевидно, пересохшим боковым руслом, доступ к которой перегораживало нагромождение поваленных гигантских стволов.

— Побежали в обход!

Но мы успели сделать не больше десятка шагов.

Алексей оглянулся и вскрикнул.

Бежать вдоль обрыва было поздно. Никакой это был не мегалодон. Ничего общего. В первое мгновение мне показалось, что по реке вслед за нами плывет чудовищная змея. Удав. Высоко поднятая над водой треугольная голова, покрытая роговыми пластинами, переходящими на затылке в иззубренный костяной щит; чешуйчатое невероятно длинное тело. А еще через секунду мы встретились с ней глазами. Тварь пригнула голову к самой воде и снова испустила душераздирающий вопль.

— Прыгаем! — заорал Алексей.

Огромное змеевидное тело взвилось над водой, и стал виден веер коротеньких ублюдочных ног, бьющих в воздухе кривыми когтями.

Я попятился.

— Прыгаем, Васич!

— Что?

— Прыгаем! — заорал Алексей мне в лицо.

Мне показалось, что я это вижу в замедленной съемке со стороны: взвившееся тело твари в султане брызг падает в воду, и мы с Алексеем бок о бок на каменистой отмели. А сзади с ревом рушится в пропасть водопад.

«…У нас много шансов погибнуть?» — «Чем раньше вы справитесь с заданием, тем лучше».

Вам приходилось бегать во сне, спасаясь от смертельной угрозы? Ощущение приблизительно то же: ты напрягаешь мышцы, но вода мешает, не дает сделать широкий шаг, брызги летят в лицо и сбивают дыхание…

Собственно, другого выхода у нас не было. Или — или… За секунду до того как водопад подхватил нас, я почувствовал, как дно ушло из-под ног. Теперь, даже если бы мы захотели, ничего изменить уже было нельзя. Мощный пенящийся поток нес нас вперед, навстречу обрывающемуся в бездну грохоту.

— Алексей!

Я вдруг подумал, что лишняя четверть g во время падения превратит тридцатиметровую высоту, по крайней мере, в сорокаметровую, и скорость, с которой мы шлепнемся вниз, будет равняться никак не меньше ста километрам в час. И хорошо бы, чтобы внизу оказались не камни. Это была моя последняя мысль. Горизонт вдруг накренился, ушел куда-то в сторону, и внутри все оборвалось, как во время испытаний на невесомость.

За многие тысячи и тысячи лет водопад вымыл под собой глубокую ложбину шириной с приличный бассейн. Упав с десятиэтажной высоты, я больно ударился коленом о каменистое дно (по-моему, это был какой-то валун, который в незапамятные времена река стащила вниз), оттолкнулся от него, вынырнул, в ту же секунду поток закрутил меня, бросил на отмель, а еще через секунду я увидел Алексея. Он что-то кричал мне, но сквозь плотный водяной туман и грохот ничего разобрать было нельзя.

— Что?! Не слышу!

Алексей на четвереньках выбрался на мель и, пошатнувшись, показал рукой куда-то назад и вверх.

Я поднял голову, в этот момент солнце скрылось за тучу, двойная радуга над потоком погасла, и сквозь водяную пыль и брызги я увидел нависшую над водопадом огромную полосатую корягу, неизвестно за что зацепившуюся на краю. Внезапно я понял, что это. Коряга шевелилась и ощупывала бесчисленными короткими корнями мокрые камни под собой, а потом вдруг встала на дыбы и исторгла пронзительный знакомый вопль.

— Вот тебе! — заорал Алексей, перекрикивая шум падающей воды. Только теперь я заметил, что одна щека у него оцарапана, и из нее сочится кровь. — Вот тебе! — Он согнул руку в локте и ударил ребром ладони по сгибу локтя. — Тварь безмозглая, скотина! Что, позавтракать захотела? Ну, что ж ты не прыгаешь? Прыгай! Кишка тонка?

Нас теперь разделяли тридцать метров вертикальной стены и тонны падающей воды. Неожиданно тварь, зацепив хвостом за накренившееся над обрывом дерево, изогнувшись, нащупала передними лапами расщелину в вертикальной стене там, где поток воды был меньше и, цепляясь бесчисленными ногами за мокрые скользкие камни, начала спускаться.

Силы небесные!

Спотыкаясь и путаясь в лентах придонных водорослей, мы добежали до пологого берега заводи. И оглянулись.

Тварь успела добраться до средины обрыва и, судя по темпу, через одну-две минуты должна была спуститься к подножию. Совершенно невозможно было представить, что она сорвется, имея по крайней мере пять десятков ног, в разных местах стены цепляющихся за малейшие трещины и выступы. Даже если рвануть что есть духу, за это время мы успеем покрыть расстояние не больше полукилометра. Догонит.

— Ну, теперь молись, Васич, — задыхаясь прошептал Алексей.

— Бежим, — пробормотал я, хотя прекрасно понимал, что никуда добежать мы уже не успеем. Спасти нас, поистине, могло только чудо. Мы не двинулись с места. Алексей рядом то ли вздохнул, то ли всхлипнул.

Тварь спускалась с ошеломляющей быстротой. Было в ней что-то противоестественное, механическое, что-то вообще не от живого существа. На Земле ни животные, ни насекомые не двигаются так. Она не лезла, не ползла, а как бы струилась между камнями. Каждый изгиб в ней жил отдельно. Вам не представить существо более чуждое земному воображению, чем эта тварь — исчадие другого мира.