Алан Дин Фостер - Воины Света. Тайна Кранга

Она порылась с кажущейся беспечностью среди своих образцов.

— А вот предмет, который может привлечь вас. Как насчет этих одинаковых медных кувшинов для питья, а? Один — для него, один — для нее.

Она протянула два полированных медных высоких тонких танксийских питейных прибора. Стенки их покрывала сложная гравировка, а горлышки были сработаны в виде хитрых спиралей.

— Заметьте, как выполнено. Прекрасный орнамент в виде завитков, сударь, — уговаривала она, проводя морщинистым указательным пальцем по тонким кружевам узоров.

— Ну-ка, попробуйте найти получше, да, где угодно!

Самец повернулся к своей подруге.

— Что скажешь, дорогая?

Они говорили на симворечи, этой специфической смеси общеземного с транксийскими толчками-шипением, ставшей господствующим коммерческим языком по всему Челанксийскому Сообществу и на многих других планетах остальной цивилизованной галактики.

Самка протянула стопоруку и твердо охватила прибор за одну из ручек. Ее маленькая сердцеобразная головка слегка склонилась под углом в странно человеческом жесте, когда она прошлась обеими иструками по глубоко гравированной поверхности. Она ничего не сказала, а вместо этого посмотрела прямо в глаза самцу.

Флинкс оставался там, где был, и понимающе кивнул при виде невинной улыбки на лице Мамаши Мастифф. Он видел раньше этот хищный оскал. Привкус ее мыслей снабдил его дальнейшей информацией о том, что неизбежно должно последовать. Несмотря на век близкого знакомства и общения с транксами, еще оставались некоторые люди, неспособные истолковать даже самых обычных нюансов транксийских жестов и взглядов. А Мамаша Мастифф была специалистом и знала все их назубок. Глаза ее светились достаточно ярко, чтобы прочесть горящие заглавные буквы: ПРОДАНО .

Муж начал торговые переговоры в восхитительной импровизированной манере.

— Ну… наверное, кое-что не подойдет… У нас уже много таких безделушек… Непомерные цены… Разумный уровень…

— Уровень! Вы говорите об уровнях ?

Возмущенное оханье Мамаши Мастифф было достаточно сильным, чтобы донести запах чеснока до того места, где стоял Флинкс. Транксы, замечательное дело, проигнорировали его.

— Милостивый государь, я живу сейчас на уровень голого существования! Правительство забирает все мои деньги, а мне остаются жалкие гроши, жалкие гроши, сударь, для трех моих сыновей и двух дочерей!

Флинкс покачал головой, восхищаясь несравненным стилем Мамаши Мастифф. Потомство транксов всегда было кратным двум — врожденное свойство, необходимое для выживания. С большинством земных и человеческих дел не возникало никаких конфликтов, но благодаря какому-то вывиху психологии транксы не могли не считать нечетные рождения у людей делом жалким и в немалой степени неприличным.

— Тридцать кредитов, — наконец, вздохнула она.

— Кощунство! — воскликнул муж, сильно задрожав антеннами. — Они стоят, возможно, десять, да и то я немилосердно льщу ремесленнику.

— Десять! — простонала Мамаша Мастифф, симулируя обморок. — Десять говорит это существо, и еще похваляется! Наверняка… сударь, вы ведь наверняка не ожидаете, что я буду всерьез обдумывать такое предложение! Оно неудачно даже как шутка!

— Тогда пятнадцать, и мне следовало бы сообщить о вас местному магистрату. Даже у простых воров хватает приличия работать инкогнито.

— Двадцать пять. Сударь, вы, культурные и богатые существа, наверняка можете найти лучшее занятие, чем насмехаться и потешаться над старой самкой. Той, которая, несомненно, оплодотворила столько же яиц, сколько и вы…

У самки хватило достоинства опустить голову и покраснеть. Транксы относились к сексу вполне открыто… И к своему, и к чужому…

— Но все же, — подумал Флинкс, существовали границы, переступать которые не полагалось.

Может, это и не было проявлением хороших манер, но в данном случае, похоже, являлось хорошим бизнесом. Самец неловко хмыкнул, издав глухое вибрирующее гудение.

— Только двадцать.

— Двадцать три с половиной, и не на десятую кредита меньше я не соглашусь! — продекламировала Мамаша Мастифф и сложила руки на груди в признанном жесте окончательности.

— Двадцать один, — сделал встречное предложение самец.

Мамаша Мастифф упорно покачала головой, неподвижная, как дерево. Она выглядела готовой переждать энтропию.

— Двадцать три с половиной и ни десятой кредита меньше. Мое последнее и окончательное предложение, милостивый государь. Эта пара сама найдет рынок сбыта. Я должна жить и боюсь, что и так уже позволила вам отклонить меня чересчур далеко.

Самец бы спорил дальше, хотя бы из принципа, если не ради чего либо еще, но в этом пункте самка положила иструку ему на грудную клетку-б, как раз ниже уха, и чуть погладила. Это кончало торг.

— Азах, Темные Центры! Двадцать пять… Нет, двадцать три с половиной тогда! Воровство! Покушение на разум! Всем хорошо известно, что деловой человек обманет и свою родительницу, лишь бы нажить полкредита!

— И всем также хорошо известно, — гладко ответила Мамаша Мастифф, продолжая торги, — что транксы — самые хитрые продавцы галактики. Вы сами совершили кражу, так что вор-то вы, а не я!

Как только передача кредитов закончилась, Флинкс покинул свой наблюдательный пост и прогулялся к комбинации ларька с домом. Транксы счастливо отбыли, переплетя антенны. Может, у них брачный полет? Самец, по крайней мере, казался слишком старым для этого. Цвет его хитинового покрова переходил понемногу в синий, несмотря на явное применение косметики, в то время как самка была куда более молодого аквамаринового цвета. Транксы тоже имели любовниц. Во влажном воздухе их тонкий аромат долго не пропадал.

— Ну, мать, — начал он, не указывая родства, — на этом она настояла много лет назад, — а употребил титул, дарованный ей народом рынков. Ее все называли матерью, — бизнес, кажется, идет хорошо.

Она явно не заметила его приближения и мгновенно смешалась.

— Что? Что? А, это ты, щенок! Ва!

Она сделала пренебрежительный жест в направлении отбывших транксов.

— Ворье эти жуки, так меня обкрадывать! Но разве у меня есть выбор?

Она не дождалась ответа.

— Я старая женщина и должна иногда продавать, чтобы обеспечить себя, даже по таким ценам, ибо кто в городе станет кормить меня?

— Вероятней, мать, город станешь кормить ты. Я видел, как ты покупала эти же спиральные кувшины у Олина Медника не далее как шесть дней назад… за одиннадцать кредитов.

— Да? Кхгм, — кашлянула она. — Должно быть, ты ошибся, мальчик. Даже ты, знаешь ли, можешь иной раз ошибиться. Гм, ты уже ел сегодня?

— Только пирожок с тиском..

— Разве так я тебя воспитывала — жить на сладостях?