Руслан Шабельник - Пути Господни (СИ)

И даже таких очевидных вещей, в своей ярости, в своем праведном гневе, Этьен, ты, увы, не видишь.

- Я не разделяю цеха и вековую принадлежность, - речь старшины техников начала утомлять – еще один минус в его актив, или пассив. Затянувшийся первый акт следовало заканчивать. – Перед законом все равны!

- Он ничего не совершил!

- Он оскорбил Мать Церковь! Публично! Это, по-вашему, не проступок! В старые времена и за меньшее отправляли в Утилизатор!

- Он молод, горяч, немного глуп…

- Он еретик! Слова его, поступки его – ересь! И он понесет заслуженное наказание! Как я уже говорил – перед законом все равны!

- Не хотите ли вы сказать…

Не без удовольствия Великий Пастырь наблюдал, как старшина техников белеет. А ведь до этого он был красный, как вишня.

- … Утилизатор…

- Я ничего не хочу сказать, более сказанного. Степень его вины и меру наказания установит Высокий Трибунал, заседание…

- Ваш Высокий Трибунал! – выплюнул техник.

- Да что вы себе!.. – а здесь можно и притворно возмутиться. Конечно его, чей же еще.

- Выпустите его! Сейчас же, сегодня!

- Аудиенция окончена!

- Выпустите, я прошу, пока прошу!

- Вы угрожаете? Мне угрожаете?

Вместо ответа, Донадье резко развернулся и, почти не шатаясь, зашагал к выходу.

Великий Пастырь смотрел на худую спину.

Да, не стать ему дипломатом.

***

Авария на фабрике.

Причина – выход из строя конвейера.

Потери – 0 (5 рабов).

Рекомендуемая квота на детей – 1.

- Осторожнее голову. Не смотри вперед!

Было поздно.

А успей предупреждение вовремя, Рхат все равно бы глянул, не удержался.

Да и как можно удержаться, когда перед самым носом такое…

Великая Мать!

Голова закружилась.

Колени подогнулись, сохраняя равновесие, Рхат Лун рухнул на четвереньки.

Рядом, в похожих позах, усиленно мотая головами, стояли остальные члены отряда.

- Не смотри!

Новенький, только появившийся из лаза рухнул позади Рхата.

Великая Мать, он почти забыл, как они выглядят. Привык, свыкся с вечно нависающим потолком.

Звезды. Тьма звезд.

Точки на недосягаемой чаше неба.

Летними ночами, когда всевидящее око Великой Матери разгоняло вечное покрывало облаков, проглядывали они – звезды.

Старики говорили – то души великих охотников и вождей, подвигами своими, заслужившие честь находиться рядом с Великой. Следить за племенами, пока богиня спит.

Когда-то и сам Рхат надеялся…

Столько звезд он не видел никогда.

- Толкай, толкай! А ты – выдохни. Ну же, поднатужимся!

Рхат Лун обернулся.

Обернулись многие.

Как они и боялись – Толстый Руи застрял в норе.

Половина складчатого, покрытого редким грубым ворсом, тела торчала снаружи. Вторая, наиболее объемная, намертво закупорила ход.

- Тянем, еще раз, все вместе. А ты не дыши, сожми мышцы!

Три больших глаза Руи виновато смотрели на Хозяина Брайена.

- А вы чего расселись, помогайте!

Рхат, вместе с другими, покорно обхватил мускулистую руку здоровяка.

- На счет три. Все вместе! Раз, два…

В отряд отбирали самых крепких, самых зубастых, самых когтистых рабов. Бывших воинов, или охотников.

Словом, у Рхата не было ни одного шанса.

Он не особо огорчался.

Боэта.

Какими глазами она смотрела на отобранных.

А когда он попытался обнять девушку, привычно ткнувшись носом, раздраженно повела плечами.

И Рхат решил.

Великая Мать – он тоже из племени охотников!

К тому же отряд поведет его Хозяин.

Ему нужен, просто необходим слуга!

Труднее всего оказалось убедить в этом самого Хозяина.

- Ладно, - наконец махнул рукой Хозяин Брайен. – Но знай, там тебе придется сражаться. Возможно самому, когда ни я, ни кто другой не сможет помочь.

Зато какими глазами его провожала Боэта.

Ради этого стоило… поражаться.

С легким хлопком, зад Руи выскочил из норы.

Рхат, вместе с другими тянувшими, не удержав равновесия, повалился на холодный пол. Сверху их придавила теплая, слегка попахивающая туша Руи.

Из освободившейся дыры вывалились оставшиеся члены отряда.

Последним вылез Картхор – кряжистый коротышка, низкий лоб которого украшали пеньки спиленных рогов. Картхор тащил за собой, никому не доверяя, связку коротких метательных копий. Под древко приспособили пластиковые палки каких-то садовых инструментов. Наконечниками служили остро отточенные держатели вилок и ложек. Подобным самодельным оружием щеголял каждый в их команде. У Рхата – одного из немногих – был нож. Самый настоящий, с легкой пластиковой ручкой и зазубренным лезвием. Кажется, такими на кухне резали хлеб.

Нож, прямо перед походом, вручила лично Боэта.

- Зарежь им как можно больше техников!

Глаза девушки блестели.

- Пошли! – Хозяин Брайен указал на следующий лаз. – Я – впереди, остальные за мной. Внутри не шуметь… - глаза Хозяина остановились на Руи. – Ты – лучше останься.

***

В последние годы наблюдается интересная тенденция – дети, зачастую против их желания, идут служить в те цеха, где работают родители.Вполне естественное желание родителей помочь, защитить своих отпрысков, оборачивается против самих отпрысков.Так, отец, или мать, занимающие определенный пост, имеющие вес в том или ином цехе, проталкивают детей на наиболее, как им кажется, престижные места.Показателен в этом отношении цех техников. Привилегированное положение, необходимость специальных знаний сделало из цеха что-то вроде обособленной фармации, закрытого общества.Доходит до того, что дети техников играют только с детьми техников.

- Праздник? Вы сказали, праздник? – запуганные серые лица, обреченность в глазах, люк Утилизатора. Слово «праздник» выпадало, диссонировало с привычным набором реалий. – Чего? Урожая? Единения?

- Вознесения! – молодой человек презрительно сплюнул на пол. Длинные волнистые волосы заслонили глаза. На миг, краткий миг, затмив фанатичный блеск зрачков.

- Вознесения их проклятого Учителя к звездам!

Юноша снова сплюнул.

Чему учу? Терпению, всепрощению, а за фразами любви к ближнему брызжет плохо скрываемая ненависть.

И таких – в основном молодых людей, с горящими глазами становится все больше.

Не допускает ли он ошибку?

Не поливает ли нужными речами щедрые всходы будущих хозяев Утилизатора?

- Я хочу посмотреть.

- Что? – зрачки полыхнули с новой силой.

- Посмотреть, пойти на праздник.

- Но… - фанатики не думают. Непривычный мыслительный процесс на время затмил сияние глаз. – Учитель, это не совсем разумно…

Кто бы говорил о разуме.

- Я пойду!

Тем более – праздник посвящен ему.

- Учитель, тогда – мы с тобой!

***

Учитель говорит: Верующий в меня, в Заветы, которые Я оставил – благ.