Александр Зорич - Стальной лабиринт

Как только рота заняла круговую оборону, Растов, которого прямо-таки колотило от нетерпения, открыл люк и выбрался на башню со своим любимым биноклем.

Наверное, у каждого русского танкиста это в крови, еще с далекой Великой Отечественной — верить только своим собственным глазам, максимум — вооруженным линзами…

Озираясь по сторонам, он охотно комментировал ситуацию, потому что знал: его ребята устали, им тоже нужна ясность.

— Ну, значит так, мужики. В качестве трофеев нам пока что достались десять экскаваторов и двадцать бульдозеров. Это, конечно, почет небольшой, но хоть не говновозки!.. На севере мост, совсем близко. А все самое интересное — на горизонте, за рекой… Вижу башни Дахма-фаруда. Там, к слову, снова идет бой… Ну а на юге у нас, само собой, Гель… И — это уже интересней — со стороны Геля движется транспортная колонна!

— Наша? — спросил Помор невпопад.

— Конечно, нет, ты чего?

— Ну, мало ли…

— Также над нами кружат родные вертолеты…

Как назло, при этих словах Растова все В-31 и «Пираньи» слаженно развернулись на юг и, прибавив тяги, с бодрым тарахтеньем понеслись прямиком на Гель.

— Куда это они? Зуев же говорил, они теперь в вашем подчинении? — Мичман Игневич был искренне удивлен.

— Это мне и самому очень интересно…

Растов попробовал вызвать Зуева. Но лампочка батальонного канала оставалась загадочно желтой.

Тогда он, выругавшись, соскочил с танка на землю и, не думая о вражеских снайперах, энергичным шагом сбежал по насыпи к своей командирской машине К-20. Там он махнул рукой в ответ на приветствие Лунина и, дорвавшись до мощной, как зверь, радиостанции, повторил попытку.

— Чего тебе, Растов? По нужде уже нельзя спокойно…

— Товарищ майор, вертолеты куда-то того… — Растов все еще тяжело дышал, бегать по испепеляющему жару было непривычно. — Улетели.

— Нормально доложи, ты где?

— Мы вышли на А-1. Заняли развязку. Тут ни одной собаки, только стройтехника ржавеет. Не успел я осмотреться, как те вертолеты, которые, как вы сказали, теперь у меня в подчинении, ни слова мне, своему временному командиру, не говоря, почесали куда-то на юг… То есть в Гель.

— Хорошенькое дело, — в голосе Зуева слышалась растерянность. — Сейчас я с ними попробую связаться. А ты оставайся на линии, чтобы я как попка все по десять раз не повторял!

Послышались звуки энергичной возни, и вновь голос Зуева — построжевший, посерьезневший.

— Это Зуев! Вызываю майора Мурадова!

— Слушаю вас.

— Прошу объяснить ваши действия! Каким курсом следуете?

— Мой курс секретен. Получил приказ с орбиты вскрыть красный пакет. Действую в соответствии с предписанием старшего начальника…

— То есть танки теперь осиротели, я правильно понимаю?

— Не могу прокомментировать. — Вертолетчик был явно не склонен церемониться.

— Ну, ты слышал, короче, Растов? — уточнил Зуев как-то слегка виновато.

— Слышал.

— Я сейчас с Кунгуровым свяжусь, буду за тебя горой стоять… Подкрепление тебе требовать!

— Не помешало бы. А то, вижу, к нам уже гости едут…

— Что еще за гости?

— Пока ерунда. Мягкая цель, колонна. Но кто знает, кого еще черти принесут?

— Покажи им там бремя белого человека!

— Есть показать бремя белого человека.

Клонская колонна состояла из пятнадцати грузовиков и цистерн.

Она, конечно, направлялась на тот берег Птичьей реки, к высоте Дахма-фаруд. Клонские водители были уверены, что находятся у себя в глубоком тылу и ничего плохого не ожидали. Танкисты Растова подпустили их практически вплотную, на восемьсот метров.

— Огонь! — хладнокровно скомандовал майор.

Осколочно-фугасные снаряды обрушились на грузовики.

Удар был таким внезапным, что лишь один водитель успел выйти в эфир, остальные погибли в полном неведении относительно того, что же произошло…

Полюбовавшись на пятнадцать остовов, пылающих посреди пустой дороги, Растов приказал сменить позицию.

Все танки слаженно пришли в движение и, демонстрируя изрядное тактическое мастерство (сказались недели синайских мучений), сыграли «в перепрятушки».

К счастью, их пока вроде бы никто не искал.

«Самое время поесть, пока не началось», — подумал Растов и объявил ужин.

Дежурный по ужину Кобылин вскрыл саморазогревающиеся упаковки с грибным супом, киевскими котлетами и апельсиновым желе на десерт.

Ели молча, но с аппетитом.

Растов понял, что не один он экономит силы. Даже от природы речистый мичман Игневич — и тот помалкивал. А ведь иной раз по три анекдота и две былички за ужином расскажет…

Пока утилизатор превращал одноразовую посуду в пыль, смаковали кофе и стимулирующий витаминный коктейль.

Тут уже не обошлось без разговоров.

— Так что мы дальше делаем, командир? — спросил Кобылин, обстоятельно вымешивая растворимую бурду демократичной марки «Южный Берег Крыма» в картонном стаканчике, чтоб растворился сахар.

— Пока что держим позицию и ждем подкреплений, — устало вздохнул Растов.

— А что с основными силами полка? Ну, с которыми мы высаживались? — хотел знать Кобылин.

— Да, видать, застряли перед разрушенным мостом, у Последней Заставы. Хотя это только мои предположения.

— А клонские силы что?

— Хочется верить, что связаны боем за Дахма-фаруд. То есть мы — формально — их сейчас окружили. Или сами влезли в окружение… Смотря в каком настроении на это дело глядеть, в плохом или в хорошем… Но если они всерьез попробуют прорваться через реку на Гель, то мало нам не покажется.

— Да-a, от перспективы прямо дух захватывает!

— В самом деле захватывает, — серьезно сказал Игневич. — «Золотую Звезду» на грудь можно запросто поймать.

Кобылин с Растовым переглянулись. Оба хотели добавить «посмертно», оба промолчали, и, прочитав мысли друг друга, офицеры обменялись черными улыбками кадровых танкистов.

Наконец-то обнаружив у себя в глубоком тылу русские танки, конкордианские командиры осатанели.

Еще бы! Русские Т-14 оседлали важнейшую развязку на автостраде: прямо перед мостом через реку. Вся конкордианская дивизия, державшая позиции к северу от Птичьей, теперь могла считать себя окруженной! Что, в свою очередь, знаменовало собой коллапс обороны Геля.

Вот поэтому роту Растова клоны контратаковали в лучших бронетанковых традициях: массированно, решительно, внезапно. Да еще и в сумерках.

Реактивные системы залпового огня выставили плотную дымзавесу. Артиллерия провела трехминутный огневой налет кассетными снарядами, а затем перешла на беспокоящий огонь. С низким темпом — зато непрерывно.

Т-14 уже на этом этапе боя рисковали понести потери от рассыпаемых снарядами кумулятивных элементов. Но роту спасла предусмотрительность Растова.