Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Вагончик дернулся и довольно плавно пополз вверх. Сквозь заднее окно он увидел, как мужчина и женщина вышли на платформу, и улыбнулся: задрав головы, преследователи провожали взглядом исчезающий в туннеле вагончик, который устремлялся к свету по некрутому склону.

Когда его вагончик встретился со вторым, едущим вниз, он вышел на наружную ступеньку и перескочил в тот, другой. Вагончик резво опускался благодаря весу воды, которая закачивалась в его резервуары из реки на верхней станции этой старой линии. Он подождал немного, а потом выпрыгнул на ступеньки сбоку от путей, примерно в четверти пути от нижней станции, потом поднялся по длинной металлической лестнице в другое здание.

Добравшись до верха, он слегка вспотел, а потому снял плащ, накинул на руку и пешком вернулся в отель.

Комната с большими окнами была вся отделана белым и выглядела очень современно. Мебель составляла одно целое с покрытыми пластиком стенами, а свет шел из светильников в цельном потолке. Мужчина стоял и смотрел, как первый зимний снег медленно падает на серый город. День клонился к вечеру, с каждой минутой становилось все темнее. На белом диване лежала женщина: локти выставлены в стороны, сцепленные руки подложены под голову, повернутую набок. Глаза женщины были закрыты. Рядом стоял седоволосый мужчина могучего сложения, со шрамами на лице, и с видимой силой массировал ее бледное, натертое маслом тело.

Человек у окна наблюдал, как падает снег, – двумя способами попеременно. Сначала он следил за снежной массой, уставившись в неподвижную точку, отчего снежинки превращались всего лишь в вихри и благодаря кружению, верчению, падению белых хлопьев можно было различать двигавшие их потоки воздуха и порывы ветерка. А потом он начинал смотреть на отдельные снежинки, выбирая какую-нибудь повыше в этой однородной галактике – серое на сером, – и тогда видел обособленную дорожку, тропинку, проложенную среди массы неторопливо падающего снега.

Он смотрел, как снежинки ударяются о черный оконный карниз, как постепенно, незаметно растет мягкий белый гребень. Другие же ударялись о стекло, ненадолго прилипали к нему, потом отпадали, сдувались ветром.

Женщина, казалось, дремала, едва заметно улыбаясь. Четкие очертания ее лица искажались из-за того, что седоволосый давил ей на спину, плечи, бока. Натертое маслом тело ходило ходуном, а скользящие пальцы, казалось, воздействовали на кожу, не производя трения, – так колышутся придонные водоросли в такт движениям моря. Зад женщины был укрыт черным полотенцем, распущенные волосы закрывали часть лица, а бледные груди, сплющенные под весом стройного тела, превратились в удлиненные овалы.

– Так что же нужно делать?

– Мы должны узнать больше.

– Это справедливо всегда и везде. Ближе к делу.

– Можно его депортировать.

– За что?

– Мы не обязаны ничего объяснять, но изобрести предлог нетрудно.

– Есть риск развязать войну, к которой мы не готовы.

– Тихо! Пока мы не должны говорить ни о какой «войне». Официально мы состоим в прекрасных отношениях со всеми членами нашей Федерации. Нет поводов для беспокойства. Все под контролем.

– …заявил официальный представитель… Так что – нам следует от него избавиться?

– Возможно, это самое разумное решение. Без него будет лучше… У меня есть ужасное предчувствие, что он здесь не случайно. Ему разрешено неограниченно пользоваться средствами «Авангардного фонда», а эта… нарочито таинственная организация уже тридцать лет противится каждому нашему шагу. Личность и местонахождение ее владельцев и управляющих – один из самых охраняемых секретов Скопления. Беспримерная скрытность. И вот – ни с того ни с сего – появляется этот человек, швыряет деньги направо и налево, с одной стороны, афиширует себя, а с другой – кокетливо прячет свое лицо… подливает масла в огонь, когда положение и без того крайне щекотливое.

– Может быть, он и есть «Авангардный фонд»?

– Ерунда. Если это действительно что-то серьезное, то здесь не обошлось без иносистемного вмешательства. Или же это благотворительный механизм, созданный по завещанию какого-нибудь умершего магната, а то и действующий под чью-то диктовку. А может, за этим стоит машина, которая вышла из-под контроля и пустилась во всякие проделки. Прошло уже много лет, и ясно, что все прочие варианты отпадают. Этот человек – Стаберинде – чья-то марионетка. Он тратит деньги с отчаянием избалованного ребенка, который боится, что такая щедрость – дело временное. Он похож на крестьянина, выигравшего в лотерею. Отвратительно. Но наверняка – повторяю еще раз – он появился здесь с определенной целью.

– Если мы его убьем, а он окажется важной персоной, то есть риск развязать войну раньше времени.

– Может быть. Но я думаю, мы должны делать то, чего от нас не ждут. Доказать превосходство человека над машиной, использовать наши естественные преимущества. Хотя бы по этим соображениям.

– Верно. Но разве он не может быть нам полезен?

– Может.

Мужчина у окна улыбнулся своему отражению в стекле и принялся ритмично постукивать пальцем по подоконнику. Женщина на диване не открывала глаз, ее тело двигалось под напором рук, охаживавших талию и бока.

– Хотя… постой. Между «Авангардным фондом» и Бейчи существовала некая связь. А если это так…

– Если это так… то, возможно, нам удастся склонить Бейчи на свою сторону, используя этого человека, этого Стаберинде.

Мужчина скосил глаза и провел пальцем по стеклу, повторяя путь снежинки, съехавшей вниз с другой стороны.

– Мы могли бы…

– Что?

– Принять систему Дэхеввофф.

– Что это? Я про нее ничего не знаю.

– Система Дэхеввофф – это наказание болезнями. Есть разные его степени, вплоть до высшей меры. Чем серьезнее преступление, тем более тяжелой болезнью заражают преступника. За небольшие преступления – слабая лихорадка: человек лишается источников дохода и вынужден тратиться на лечение. Кара за более опасные злодеяния – недуг, который может длиться несколько месяцев и сопровождается болями. Выздоровление идет медленно и нелегко, счета за лечения громадны, с виновным обходятся безжалостно, иногда последствия проявляются через много времени. А уж за самые мрачные преступления полагаются болезни, которые практически не поддаются излечению. Смерть почти неизбежна, но, правда, не исключаются божественное вмешательство и чудесное исцеление. Конечно, чем ниже социальное положение преступника, тем жестче наказание, при этом рабочие наказываются сильнее других. Можно усовершенствовать систему путем комбинаций болезней и их рецидивов.

– Ближе к делу.

– И я ненавижу эти темные очки.