Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)

– А! – она поняла, что Григорий как-то внутренне весь напрягся. – Старый драндулет, еле ездит и давно пора на свалку, но… А тогда вечером негде было припарковаться, пришлось идти за тридевять земель, – после этих слов заметила, что он немного расслабился, и подумала: «Пока не стоит ему рассказывать ни о еще двух шикарных авто, ни о фирме. Как-то он неадекватно себя ведет, желательно выяснить причину этого и поосторожней!»

Они сели за столик и сделали заказ официанту. Возле них стояла бетонная клумба с прекрасными цветущими гиацинтами, и Мария решила выяснить еще один интересующий ее вопрос.

– Вы любите цветы?

– Конечно, люблю! – заверил Григорий, но, поняв ее вопросительный взгляд, немного замявшись, продолжил: – Но мне не нравится, когда их срезают. В натуральном виде они гораздо естественней и правильней.

У Марии внутри все защемило, и на глазах выступили слезы.

– Мне тоже! – призналась, радуясь, что на ней темные очки. – Всегда любила, когда дарят в горшочках.

– О! Я заметил! – похвастался он. – У вас в доме очень много зелени, да и на балконе целый розариум.

– А попробуйте угадать, какие цветы мне больше нравятся?

– Белые розы! – не задумываясь, выпалил Григорий.

– Точно! – она даже не удивилась. – А почему вы так решили?

Он загадочно улыбнулся и сделал паузу перед ответом:

– В вашей квартире полно картин с этими цветами. Да и не только картин.

– А!.. – разочарованно протянула Мария, удивляясь его наблюдательности. – Мне показалось, вы угадали.

– Может, и угадал, – согласился Григорий. – Но все замечать тоже очень полезно. Но если честно, то когда я на вас смотрю, у меня сразу же возникает непроизвольное сопоставление вас с роскошнейшей белой розой. Величественной и надменной, строгой и с шипами, но такой теплой, бархатно нежной и… немножко беззащитной.

– Ну, не такая уж и беззащитная! – пробормотала чуть слышно растаявшая от удовольствия Мария.

– Верю! – засмеялся Григорий. – Наоборот, возле вас я себя чувствую в полнейшей безопасности.

– Неужели? – усомнилась она.

– Да, правда, – признался он. – В последнее время я прямо места себе не находил. А сейчас мне как-то хорошо и спокойно. Появилось какое-то чувство умиротворенности, что ли. Вы на всех так благотворно влияете? Мне возле вас даже кофе кажется чудеснейшим.

– Не преувеличивайте! – внешне застеснялась Мария, зато внутренне загораясь от радости. – Это просто оттого, что в нас много общего. Я ведь, между прочим, очень закомплексованный человек, а с вами мне легко и свободно. Возможно, это оттого, что нам обоим нравятся увеселительные аттракционы?

– Возможно, – он согласно закивал головой. – Сколько себя помню, для меня это был сплошной праздник, когда удавалось дорваться до какой-нибудь качели или карусели. Я не слезал с них часами, и меня стаскивали буквально силой. Бабушка мне даже грозила: «Ума, мол, не будет, весь на качелях разболтаешь!» Может, и вправду: я ведь уже в таком возрасте, а во всем мире обо мне еще не знают. Видно, мало осталось, ума-то!

– Это та бабушка, что искала вас поздними вечерами?

– Да! Она, родненькая! А когда подрос, – продолжал Григорий, – не пропускал ни одного приезжего луна-парка. Наш город хоть и большой, но своего комплекса долго не имел. Это сейчас уже довольно много понастроили в центральном парке, а тогда… И в цирк очень любил ходить. На каждую новую труппу по несколько раз. Это было так здорово! Особенно клоуны. Я до сих пор с уверенностью считаю их главным гвоздем любой цирковой программы. А вы любите цирк?

– Люблю, очень, – почему-то с печалью произнесла Мария, вспоминая, как они часто ходили на представления вместе с Хоссе. Потом улыбнулась: – И тоже в первую очередь клоунов!

– К своему стыду, – вздохнул он, – сколько времени здесь, но еще ни разу не посетил ни одного цирка. Хоть и часто видел высокие шпили шатров возле стадиона Винсенте Кальдерон [6].

– Сейчас осень, и опять начинаются гастроли, – напомнила она.

– А вы составите мне компанию на ближайшей премьере? – на одном дыхании спросил Григорий.

– Да! – просто ответила Мария.

– Я буду помнить, что вы дали согласие! – пообещал он обрадованно. – Надеюсь, не передумаете?

– Посмотрим, как вы будете себя вести! – и кокетливо повела плечами.

– А как… надо… мне себя вести? – растерялся Григорий.

– Естественно! – сказала она нравоучительным тоном. – Если появилось желание идти в парк, не скрывайте этого, будьте откровенны.

– Ну так… – он широко открыл глаза, показывая свое недоумение. – …Мало ли какие желания у меня появятся!

– Вот мне уже и судить об этом, мне ведь виднее, – видя, что ее собеседник продолжает на нее пялиться, засмеялась: – А на аттракционы мы все-таки идем?

– Конечно! – он вскочил, подзывая официанта и расплачиваясь. – Хоть моя одежда и не соответствует выбранной нами прогулке, но ничего не поделаешь. Итак, вперед, только вперед!

Он бережно взял ее под руку и повел к известной ему остановке автобуса. А на Каса де Кампо [7]вовсю еще царило лето. Не бывавшая здесь давно Мария сразу заметила немалые новшества. Больше всего ей, да и Григорию тоже, понравилось «Торнадо». Они проехались на нем раз пять или шесть. И когда они, под гудение колес и моторов и свист несущегося навстречу ветра, делали мертвые петли, Мария визжала от удовольствия и страха вместе с остальными ликующими посетителями. В эти моменты Григорий держал ее за руку, как бы стараясь придать бодрости и уверенности, и отпускал ее только тогда, когда они сходили на землю.

А когда они спускались на огромном круге по каменистому желобу, заполненному несущейся вниз водой, то даже прикрыл ее, обняв за голову и прижав к груди, когда коварная струя воды, бьющая откуда-то сбоку, готова была облить Марию. В результате она осталась почти сухая, а он вымок с ног до головы. Смеясь над этим, они решили немного подсохнуть, а заодно и перекусить, удобно расположившись за одним из многочисленных столиков, стоящих у кафе в зоне отдыха. С аппетитом уплетая бутерброды с ветчиной и сыром, они договорились обращаться к друг другу на «ты». Инициативу в этом вопросе, конечно же, опять проявила Мария. Григорий сразу же принял ее предложение, согласившись, что так удобней.

– Мне сейчас даже кажется, что я был глупый, как ребенок, когда стеснялся тебя сюда пригласить. Я вижу, тебе здесь тоже очень нравится.

– Ну, еще бы! – она запила еду горячим бульоном. Потом добавила многозначительно: – Мне бы да не понравилось то, что я обожаю!

– И еще мне кажется, – продолжал Григорий, – что все это происходит не со мной, что все это как в сказке или как в каком-то сне.

– Ой! А мне этой ночью тоже сон приснился, – вспомнила Мария. – И очень дивный.