Наталья Бульба - Космический маршал. Очень грязная история

Нарушения карались не менее жестко, чем совращение малолетних.

Если кто и хотел высказаться по этому поводу, уже не успел. В комнату, буквально отбросив пытавшихся его остановить охранников, влетел Стас.

– Эми!

Реакция девушки была неожиданной. Вцепившись в меня, она закричала, забившись, как от судорог.

– Нет! Он меня не трогал! Я – чистая!

И пусть только кто-нибудь скажет, что я стала жестокой.

Да – стала, но другого выхода мне не оставили. Или мои ребята, или… он.

– Эми, Эми… – обхватила я ее двумя руками, пытаясь загородить собой от Стаса. Сидя на кровати сделать это было очень нелегко.

Первым среагировал капитан. Перехватив надвигающегося на нас парня, крепко прижал к стене.

Я бы на его месте еще и приковала.

Актерские способности оказались на высоте не только у нее, но и у него. Такой ярости, как в исполнении Радова, я еще не видела.

– Вы кто? – жестко спросил Дарош, кинув на меня быстрый взгляд.

Я только тяжело вздохнула, пытаясь удержать бьющуюся в истерике девушку.

– Я?! – выкрикнул Стас. – Ее брат! – Его возглас отдавал паникой. – Что же я теперь скажу тетушке?!

– Тетушке? – переспросила я, делая вид, будто о чем-то серьезно задумалась.

– Еще и тетушка, – самонадеянно хмыкнул Матюшин. – Вам это так просто с рук не сойдет.

Если я не ошиблась с сутью его реплики, правильно сделала, что не остановилась на афродизиаке, как настаивал Ромшез.

Обвинение серьезное, но… доказать не так уж просто. Да и не нужно мне было подводить его под статью – враг, ставший явным, был уже не столь и страшен. Все, чего я хотела, на время избавиться от полковника.

– Вы ведь Станислав Суаре? – неожиданно для всех уточнил Дарош, просматривая что-то на дисплее планшета.

– Да! – прорычал Стас. Но броситься к сестре уже не пытался. Просто стоял у стены и злобно смотрел на Матюшина.

– А ваша тетушка – Энабель эль Ахран?

– Да! – теперь уже приглушенно выдохнул Стас и как-то сразу поник, словно короткое слово отобрало все его силы.

Впрочем, будь «тетушка» настоящей, я бы на его месте пошла и застрелилась. Не уберечь сестру… серьезный проступок.

– Энабель эль Ахран? – повторил за Дарошем капитан и качнул головой. Как если бы предполагал большие неприятности.

– Эль Ахран? – переспросил Матюшин, кажется, лишь теперь сообразив, во что мы ткнули его мордой.

– Советник императора Индарса, – подобравшись, произнес Дарош и, развернувшись к полковнику, продолжил; – Господин Ивлев. До выяснения всех обстоятельств дела я вынужден взять вас под арест. Господин капитан?

Тот перевел взгляд со Стаса на Эми, затем на полковника и… кивнул.

– Я визирую ваше решение, господин Звачек.

Только теперь я позволила себе слегка расслабиться; Матюшин выбыл из игры.

До выхода лайнера на дальнюю орбиту оставалось чуть более часа.

– Извините, – Дарош вежливо склонил голову, когда Анна Вихрева открыла ему дверь своей каюты, – я – начальник службы охраны Дарош Звачек. Я могу просить вас о помощи?

Мы с Эми, которая продолжала плакать и прижиматься ко мне, стояли у него за спиной.

Несмотря на то что Эмилии до сих пор не было известно, какую именно роль я играю во всем этом представлении, свою она вела безукоризненно.

– Да, конечно, – несколько растерянно отозвалась Анна, переводя взгляд с Дароша на Эми, которую хорошо знала благодаря дочери. – Что-то случилось? Со Стасом?

Дарош тяжело вздохнул, потом чуть слышно произнес;

– Попытка изнасилования. Девушка отказалась остаться с медиками, а с братом…

– Что?! – В глазах Анны появилось искреннее негодование.

Мне бы испытать облегчение – в ней еще осталось что-то… человеческое, но я не торопилась. Впрочем, судить ее я тоже не бралась. Жизнь – сложная штука. На чем ее «поймал» Матюшин, мне, возможно, так и не придется никогда узнать.

– Опоили афродизиаком. Антидот мы госпоже Эмилии ввели, но за ней бы присмотреть…

– Да, конечно! – воскликнула Анна, отступая. Крикнула: – Лаура! – Пояснила для Дароша: – Моя дочь. Они с Эми подружились…

Тот на ее заявление никак не отреагировал, просто сдвинулся в сторону, пропуская меня и Эми.

– Я зайду к вам перед стыковкой. Госпожа Суаре должна будет дать официальные показания.

– Да, мама! – холодно отозвалась вышедшая из спальни Лаура, но стоило ей заметить Эми, как она тут же кинулась к нам. – Эми?!

Здесь тоже была искренность, но совсем другая. Заботливая, сочувствующая, переживающая… В ее взгляде, метнувшемся на меня, было столько эмоций, что на мгновение пронзило стыдом.

Эта девочка стала невольным участником чужих игр…

Увы, другого способа вывести ее из-под удара я не нашла.

Отстранившись, позволила Лауре потянуть Эми за собой, еще раз восхитившись работой своего маршала. Солк сейчас выглядела не старше, чем дочь Шаевского.

– Благодарю вас за содействие, госпожа Вихрева. – Он подал ей визитку, которую та машинально взяла, активировав находившуюся в спящем режиме систему слежения. – Здесь номер моего комма. Если вдруг что…

Что именно «что», он пояснять не стал, просто вышел из каюты. Я, на мгновение оглянувшись, чтобы заметить, с какой настойчивостью Лаура уводит Эми в свою комнату, последовала за ним.

Я хотела увидеть все своими глазами… я увидела, избавившись от последних сомнений. Между матерью и дочерью не было теплоты.

Вроде и не доказательство, но как еще один кусочек в мозаику вполне подходил. Если я была права в своем первом впечатлении от Лауры, то единственным камнем преткновения между нею и Анной могла быть лишь ее любовь к отцу.

– Довольна? – игриво поинтересовался Дарош, когда мы отошли достаточно далеко от сектора, в котором находилась каюта Вихревой. – Матюшину придется постараться, чтобы выпутаться.

Я его оптимизма не разделяла. Сейчас полковник слегка придет в себя и начнется новый спектакль. Правда, продлится недолго. Звачеку станет некогда им заниматься.

– Сколько до смены карт?

Дарош остановился, посмотрел на комм.

– Уже.

– Так чего мы ждем? – хмыкнула я и через полевой вызвала Ромшеза. Тот ответил мгновенно. Ждал. – Запускай Валева. Работаем.

– А казалась такой милой, – улыбнулся Дарош, когда я повернулась к нему.

Пришлось пожать плечами, намекая, что мы – женщины, не всегда таковы, какими кажемся.

Твою вселенную! Воспоминание о Шторме, который эту истину знал гораздо лучше других мужчин, было несвоевременным, но актуальным. Оно подводило к весьма закономерному вопросу: что именно из прошлого Анны заставило Славу перевести ее из категории защищаемых, в подозреваемые?

Продолжения шутки не получилось. И не только перемена в моем настроении, не оставшаяся незамеченной, стала тому причиной. Словно подтверждая мои предположения, его комм отозвался вибрацией.