Олег Кулагин - Звезды взаймы

Словно мотыльки внутри ночника, мы бьёмся о стасис-кокон. Нет, «бьёмся» – неточное слово. Лёгких толчков хватает, чтобы едва сдвинуть шар приблизительно на метр. Только кажется, нам удалось нарушить равновесие. И теперь кокон сам медленно дрейфует в сторону галереи!

– На что вы рассчитываете, болваны? Храм – уже в наших в руках!

Чудесно. В голосе Нух-Бода опять прорезалась злость.

Кстати, внизу, рядом с ним, осталось всего трое штурмовиков.

Значит, остальных он послал на галерею?

Вероятно, туда можно добраться лишь окольными путями. Конечно! Если б они могли попасть наверх прямо из коридора – давно бы уже там маячили!

Пока что за высоким ограждением – никого.

Пока у нас маленькая «фора»… До галереи остались считаные метры!

Хахир продолжал агитировать:

– Расслабьтесь, двуногие. Всё равно бежать вам некуда! Поверьте, единственный ваш шанс уцелеть – выполнять приказы доброго и справедливого командора Гин-Малла!

Наёмники одобрительно загудели.

– Добрый и справедливый? – спросил Дима. – А он, случайно, не истинный ариец?

Нух-Бод озадаченно замолк. Лицо Капустина оставалось непроницаемо серьёзным. И кентавр торопливо кивнул:

– Само собой, командор – истинный ариец! С теми, кто точно выполняет приказы, он очень хорошо обращается!

– Понятно, – обрадовался Дима, – значит, добрый – как Мюллер, справедливый – как Гитлер…

– И честный – как Геббельс, – подытожил я.

– Именно, так! Вам нечего бояться! – хахир даже пристукнул копытом в знак уверенности.

Интересно. Глотку он рвёт, а сам даже не пытается лично до нас добраться. Вероятно, Эви-Мару такое было бы под силу… А чего этот ждёт? Опасается нас спугнуть? Думает, что мы запаникуем и уничтожим хлипкий пузырь?

Я внимательно всмотрелся в нечеловеческую рожу Нух-Бода. Плохой из меня знаток хахирской физиогномики.

Хотя кажется…

Да нет, всё ясно!

Страж недоделанный, бандит козлоногий! Не всё ты умеешь – даже здесь, в преданном и проданном тобой Храме!

Я поворачиваю голову. Ограждение галереи уже рядом – так, что отчетливо можно различить мелкие детали резьбы на перилах. Всего-то и надо – пролететь над ними, вырваться из стасис-кокона и затеряться в лабиринте комнат и коридоров.

Дом Стражей – это вам не общага физтеха, в этой громадине неделями можно прятаться!

Бинк нервно шмыгает носом.

Осталось немного, совсем чуток… Но и движемся мы черепашьими темпами!

Опять попробовать толкнуть?

Я загребаю руками, а хоббит хватает меня за штанину:

– Не надо…

Понятно, чего он боится. Кокон едва держится. Тонкая стенка уже и правда напоминает мыльный пузырь.

Я подожду, когда мы будем над перилами, и лишь тогда, очень аккуратно…

Даже если «пузырь» лопнет, успеем зацепиться за ограждение.

Подплываю к призрачной стенке изолирующего поля. И вдруг отчетливо слышу чьи-то торопливые, тяжелые шаги… Много шагов!

Справа и слева!

Растерянно оглядываюсь.

Спустя миг целая орава наёмников в бронекостюмах вываливает на галерею из тёмных сводчатых проходов. Бегут к нам с двух сторон!

– Приехали! – шепчет Бинк.

А кокон неумолимо движется по инерции. Он почти достиг галереи!

Ещё секунда и…

Мы отчаянно бросаемся к противоположной стороне шара. Молотим в неё руками, ногами, нелепо кувыркаемся внутри, пытаясь хоть как-то остановить пузырь. Сейчас нам плевать на его сохранность!

А снизу доносится уверенный голос Нух-Бода:

– Спокойно. Никто не собирается причинять вам зла!

Фигуры в бронекостюмах уже тянут руки к зыбкой стенке кокона – всё ближе! Мы не смогли его остановить.

Я хватаю плавающий посреди шара вертел. Скользкая железяка против плазмоганов – глупо, смешно, безнадёжно. Дима растерянно оглядывается. Но выбора у него нет, и он хватается за ночной «горшок»…

– Чего вы там возитесь! – долетает раздражённое бормотание кентавра.

Я торопливо озираюсь.

У них что-то идёт не так?

Да!

Почти не веря глазам, не веря нашей удаче, я вижу, как шар поднимается вверх, не долетев до галереи.

Капустин смеётся.

Наёмники тянутся к «пузырю» и не могут достать!

– Руки коротки, – говорит Бинк. – Обломитесь, куцелопы! – и показывает бандитам универсальный во всей Галактике неприличный жест.

Наёмники хрипло ругаются.

Нух-Бод что-то цедит сквозь зубы.

А я понимаю: удача – штука капризная. Отправленные за подстилкой боевики теперь возвращаются, гора тряпья на полу всё растёт – её уже вполне достаточно, чтоб мы не сломали кости, падая с десяти метров.

Нух-Бод поднимает бластер и, никому не доверяя такого серьёзного дела, тщательно целится в окружающий нас шар-кокон…

Выстрелить он не успевает.

Вопреки его расчетам, да и вопреки законам физики, прозрачный пузырь вместе с нами резко взмывает вверх!

Глаза у кентавра становятся круглыми. А фигурка его быстро удаляется.

Инерция отбрасывает нас прямо на хлипкую поверхность «пузыря». Каким-то чудом та пока держится…

Бинк ошалело запрокидывает голову.

Нас несёт прямо к круглому отверстию посредине купола. Туда, где вверху, как огонёк безмятежности, блестит в утреннем небе одинокая звёздочка…

Вряд ли мы сумеем разглядеть что-то ещё. Кокон явно больше отверстия. Значит, мы ударимся о купол, и «пузырь» лопнет…

Вспышка плазмогана – у кого-то из наёмников не выдержали нервы?

– Не стрелять! – хрипло орёт Нух-Бод.

«Смешно. Он всё ещё мечтает заполучить нас целёхонькими?»

Я успеваю повернуть голову вниз. Успеваю увидеть кентавра, медленно, будто в вязком, загустелом воздухе, скачущего к нам по вертикальной стене. Копыта гулко стучат по каменным рельефам. Словно небо опрокинулось, и одинокая звёздочка вот-вот угодит под ноги хахира…

Потом в глазах у меня темнеет.

Когда всё опять проясняется, Нух-Бод – уже рядом.

Мгновенья – длинные, как во сне. Крохотные песчинки летят из-под копыт. Нечеловеческая физиономия перекашивается в яростном вопле. И тянется вверх от кобуры рука с бластером…

Вспышка.

Хлопок.

«Пузырь накрылся…» – отчаянно мелькает в голове.

И кто-то знакомый орёт во всю глотку:

– Вытаскивай их! Мать твою…

Хаотичное мелькание картинок. Мозг отказывается искать в них логику…

Вертел, канистра и ночной горшок летят прямиком в голову Нух-Боду. А сами мы… Нет, не падаем туда же, навстречу кентавру. Будто листки, поднятые сквозняком, мы выпархиваем сквозь отверстие в куполе – прямо в утреннюю прохладу и чьи-то крепкие объятия.

– Космос и звёзды… – растерянно восклицает Бинк.

Хотя космос – ни при чём.

Всё куда удивительнее!

Василий Викторович Лубенчиков лыбится, а мы таращимся на него, как заворожённые – целую секунду.