Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)

— Я не хотел бы делать ничего, что не одобрила бы Клео, — сказал Ник. — Муж и жена должны быть честны друг с другом; если я займусь этим…

— Если она не одобрит — найди себе другую жену, которая одобрит.

— Ты серьезно? — спросил Ник; голова его к тому времени так затуманилась, что он даже не мог понять, серьезен ли Дзета. И действительно ли он имеет в виду именно то, что говорит, — не важно, прав он или нет. — Ты хочешь сказать, что это могло бы разделить нас? — спросил он.

— Это уже разрушило множество браков. В любом случае, разве ты так уж с ней счастлив? Ты же сам сказал, что она «пресная». Это твои слова. Это сказал ты, а не я.

— Это все от спиртного, — пробормотал Ник.

— Конечно, от спиртного, «in vino veritas», — сказал Дзета и ухмыльнулся, показав коричневатые зубы. — Так на латыни; а значит это…

— Я знаю, что это значит, — перебил Ник; теперь он почувствовал злобу, но не мог понять, к кому. К Дзете? «Нет, — подумал он, — к Клео. Я знаю, как она бы к этому отнеслась: «Мы не должны накликать на себя беду. Нас отправят в лагерь для интернированных на Луну, в один из этих ужасных трудовых лагерей». — А что важнее? — спросил он у Дзеты. — Ведь и ты женат; у тебя жена и двое детей. Чувствуешь ли ты ответствен… — Язык снова отказался ему повиноваться. — Чему ты больше предан? Семье? Или политической деятельности?

— Людям в целом, — ответил Дзета. Он задрал голову, поднес ко рту бутылку и допил остатки пива. Затем он резко, со стуком поставил бутылку на стол. — Давай–ка двигаться, — сказал он Нику. — Знаешь, как в Библии: «Познаете вы истину, и истина освободит вас».

— Освободит? — переспросил Ник, тоже вставая — и находя это для себя затруднительным. — Вот уж это брошюры Кордона вряд ли с нами сделают. Какой–нибудь легавый разузнает наши имена, выяснит, что мы покупаем кордонитскую литературу, и тогда…

— Если все время искать легавых, — съязвил Дзета, — то как тогда вообще жить? Я видел сотни людей, которые покупают и продают брошюры, иногда на тысячи юксов за один заход, и… — он сделал паузу, — иногда сыщики действительно до них докапываются. Или какой–нибудь легавый заприметит тебя, когда ты передаешь несколько юксов торговцу. А затем, как ты говоришь, следует тюрьма на Луне. Но ты должен идти на риск. Жизнь сама по себе уже риск. Ты спрашиваешь себя: «Стоит ли игра свеч?» — и отвечаешь: «Да, стоит». Стоит, будь она проклята. — Он надел пальто, открыл дверь конторы и вышел на солнце.

Ник, видя, что Дзета не оглядывается, после продолжительной паузы неторопливо последовал за ним. Он догнал его у припаркованного скиба Дзеты.

— Думаю, тебе надо начинать присматривать себе другую жену, — сказал Дзета; он открыл дверцу скиба и протиснул свою массу к рычагу управления. Ник, тоже забравшись внутрь, захлопнул дверцу со своей стороны. Дзета ухмыльнулся, поднимая скиб в утреннее небо.

— Тебя это, во всяком случае, не касается, — проворчал Ник.

Дзета не ответил; он сосредоточился на управлении скибом. Повернувшись к Нику, он заявил:

— Сейчас я могу вести как угодно — мы пустые. А вот на обратном пути мы будем с грузом, и ни к чему, чтобы какой–нибудь офидант ПДР опустил нас за неправильный поворот или превышение скорости. Верно?

— Верно, — согласился Ник и почувствовал, как его охватывает леденящий страх. Он уже стал неизбежным — тот путь, которым они следовали; теперь с него было не сойти. «А почему? — спросил он себя. — Я твердо знаю, что должен довести это до конца, но почему? Чтобы показать, что я не боюсь, что какой–нибудь филер вычислит нас? Чтобы показать, что я не под каблуком у жены? По множеству дурацких причин, — подумал он, — а главное — потому что я пью алкоголь, самое опасное вещество — после разве что синильной кислоты, — которое только можно усвоить. Ладно, — подумал он, — будь что будет».

— Чудный денек, — сказал Дзета. — Голубое небо, никаких облаков, за которыми кто–то может прятаться. — Довольный собой, он взмыл вверх; Ник молча съежился в кресле и беспомощно сидел, пока скиб плавно двигался вперед.

Остановившись у телефона–автомата, Дзета позвонил; разговор состоял лишь из нескольких малопонятных выражений.

— У него есть? — спросил Дзета. — Он там? Ладно. Ну, порядок. Спасибо. Пока. — Он повесил трубку. — Не нравится мне играть в эти игры, — сказал он. — Когда звонишь по телефону. Можно рассчитывать только на то, что за один день делается столько телефонных звонков, что все им просто не зафиксировать.

— А как же закон Паркинсона? — спросил Ник, пытаясь спрятать свой страх за ложной бравадой. — «Если что–то может произойти…»

Забравшись обратно в скиб, Дзета ответил:

— Этого еще не произошло.

— Но в конечном итоге…

— В конечном итоге, — заметил Дзета, — смерть до всех нас доберется. — Он запустил двигатель скиба, и они снова круто взмыли вверх.

Вскоре они оказались над обширными жилыми районами города; нахмурившись, Дзета стал вглядываться вниз.

— Все эти чертовы дома похожи, как близнецы, — пробормотал он. — С воздуха их хрен различишь. Но это и хорошо; он спрятался в самой гуще этих десяти миллионов преданно верящих в Уиллиса Грэма, Аномалов, Новых Людей и всю остальную лажу. — Скиб внезапно спикировал. — Вот сюда, — сказал Дзета. — Знаешь, а это пиво меня зацепило — правда зацепило. — Он ухмыльнулся Нику. — А ты похож на чучело совы — твоя голова, кажется, может сделать полный оборот вокруг шеи. — Он захохотал.

Они опустились на крышу, на посадочную площадку. Кряхтя, Дзета выбрался из скиба; Ник выбрался тоже, и они направились к лифту. Понизив голос, Дзета сказал:

— Если нас остановят офиданты и спросят, что мы здесь делаем, мы скажем, что хотим отдать одному парню ключи от скиба, которые мы забыли отдать ему, когда ставили на прикол его скиб.

— Но это же ерунда, — возразил Ник.

— Почему ерунда?

— Потому что если бы у нас были ключи от его скиба, он не смог бы вернуться сюда.

— Хорошо, мы скажем, что это второй набор ключей, который он просил нас заказать для него — точнее, для его жены.

На пятидесятом этаже лифт остановился; они прошли по устланному коврами коридору, никого не встретив. Потом Дзета внезапно замедлил шаг, быстро огляделся по сторонам и постучал в дверь.

Дверь отворилась. За ней стояла девушка — невысокая и черноволосая, с каким–то странным, хулиганистым обаянием; с курносым носом, чувственными губами, элегантным овалом лица. От нее веяло женской магией; Ник сразу же это уловил. «Ее улыбка вспыхивает, — подумал он, — освещает все ее лицо, пробуждая его к жизни».

Дзета, похоже, был не слишком рад видеть ее.

— А где Дэнни? — спросил он негромко, но внятно.

— Входите. — Она растворила дверь. — Он скоро будет.