Андрей Нибаров - Агрессор

– Поздно, Джованни. – Баталов чувствовал, как немеет лицо. – Достаточно одного вдоха, мы уже отравлены.

Сейчас их парализует, зайдет солдат-невидимка и разрядит в неподвижные тела обойму.

Джованни рухнул на пол, следом упал Баталов. Пришла капсула, раскрыла створки. Пустая. Теперь они могли только смотреть на нее. Робот резал плазмой дверь.

Псевдоокно перед Баталовым показывало рассвет, затем картинка сменилась. Плазменная панель в режиме онлайн передавала данные с камеры, что снимала трехкилометровый небоскреб в центре мегаполиса.

Олег смотрел на здание, где они могли бы оказаться и, возможно, спастись. Меганебоскреб сверкал на солнце. Тридцать квадратных километров площадей. Миллион жителей. Детство и юность Баталова прошли в похожей громаде. В свое время гиганты стали спасением: города больше не росли вширь, подминая под себя все новые территории, флору и фауну, уничтожая экосистему, на образование которой ушли миллионы лет.

Воздух между небоскребами сиял, словно над пиками Гималаев. Транспортные линии ушли внутрь гиперструктур, под землю, в герметичные рукава, выхлопные газы, что тысячами тонн отравляли жителей, остались в прошлом.

Олег одеревенел, лежа перед псевдоокном. Он как сейчас помнил: детский сад – сто двадцать пятый уровень, школа – двести сорок восьмой. С Оксаной он познакомился в аквапарке на сто девяносто третьем, его первая работа располагалась на три уровня ниже. У жителей небоскреба отпадала необходимость преодолевать каждый день десятки километров, добираясь куда-либо. Баталов никогда не понимал, как могли древние терять в автомобильных пробках и давках по два-три часа в день. Это при их более чем скромной продолжительности жизни.

Все – Баталов не чувствовал своего тела. От меганебоскреба веяло родным, теплым, зеркальная громада словно вобрала в себя все то, что он, Олег Баталов, любил. Перед смертью перед глазами проносится вся жизнь, перед остекленевшим взором Баталова застыл небоскреб.

«Я жив, мама, – смотрел в псевдоокно Баталов. – Никаких похорон. Я скоро приеду к тебе. Не верь никому, твой сын остался таким же, каким ты его воспитала».

Через оплавленную дыру в помещение вкатился робот. Трехкилометровый небоскреб потух.

В зал линии отправки пневмокапсул вбежал высокий худой человек в шлеме и легкой нагрудной броне.

– Оставь его! – заорал он, глядя на неподвижное тело охранника Джованни.

– Но, генерал-лейтенант, я… – Над телом словно заиграл мираж, который вместо того, чтобы размывать картинку, создал ее.

Перед генералом Гуревичем стоял с лазерной винтовкой в руках, в расстегнутом длиннополом плаще вскрывшийся боец-невидимка.

– Оставь, – отрезал Гуревич. – У нас в распоряжении… – Присев над Олегом, он поднял безвольную руку космодесантника с таймером. – Семь, уже шесть минут. Убери наблюдение!

Развернув на коленке сенсорную панель, невидимка вошел в систему центрального компьютера пневмопочты. Глазки видеокамер под потолком скрылись за защитными кожухами. В помещение вбежали еще трое – субтильный субъект и два бойца в тяжелых экзоскелетах.

– Очухался, путешественник. – Гуревич сунул в карманный утилизатор пустой шприц-тюбик с противоядием от охватившего Джованни и Баталова столбняка. В месте локтевого сгиба на руке Олега вспухла алая точка от внутривенной инъекции. – Попробуй-ка, дружок, еще и вот этого, а то больно ты прыткий!

В утилизатор ушла вторая пластиковая ампула.

Баталов сел. Коммуникатор с сердечками издал тревожный вопль: уровень личной агрессии – 1,3 Ag. Олег узнал, кто перед ним и через забрало каски.

– Немного взволновали твою кровь, чтобы ты не исчез, – Гуревич поднял лицевой щиток. – А ты модник! – Генерал отстегнул и отбросил коммуникатор Оксаны. – Сейчас ты расскажешь мне, как работает твой серебристый доспех. Времени у нас мало, я весь внимание.

В зал влетели полицейские вместе с охранниками пневмопочты. Громилы в экзоскелетах стали выталкивать их за двери.

– Отдайте им итальянца и пусть проваливают! – закричал Гуревич. – Соображай быстрей, Олег.

«04:27» – бежали вспять числа.

– Ты встал на скользкую дорожку, генерал. – Баталов чувствовал, как к нему возвращается сила. Сейчас он мог одним ударом перебить шею высокопоставленному ублюдку.

– Очнись, солдат, сегодняшний мир это не старый добрый ДОК, – Гуревич усмехнулся. – После того как поджарили старину Крэмберга, многие стали задумываться: что дальше? В правительстве и армии недовольны послаблениями террористам, нам нужны чистые спецотряды, элитные войска со свободным оружием. Тогда мы раз и навсегда жестко искореним террор. Я представляю сторонников крайних мер.

– Поэтому вы передали Зимину «Трояна»?

Гуревич обладал отменной выдержкой, генерал не выдал себя ни единым движением, но Олег слишком хорошо знал этого человека. Передать дестроер в руки террористов, чтобы гражданам ничего другого не оставалось, как ратовать за «свободные отряды».

– Вы изначально ослабили защиту дестроера, – сказал Баталов. – Иначе его не перебила бы и дюжина Штейеров с нейрошлемами на голове. На вашей совести…

– Время, Олег. Все это лирика. Давай к делу: ты с нами? Если да, то выкладывай, как эта штука работает.

На глазах генерала серебряный круг на голове Баталова, так называемый Шлем силы, перетек, огибая ухо, по скуле и застыл вокруг шеи инструктора кольцом. По лицу Олега было видно, что действия Шлема для него тоже полная неожиданность.

В их распоряжении оставалось три минуты четырнадцать секунд.

– Вижу, ты и сам не владеешь ситуацией. Рассчитываешь перенестись отсюда на мягкую кровать на другом конце галактики? – Гуревич махнул рукой и крикнул: – Старк!

Подбежал субтильный субъект.

– Объясни господину Баталову, чем он рискует. Старк – специалист по объемной телепортации, если коротко.

– Обратный отсчет начался сразу после вашего прибытия на Землю? – спросил Старк.

– Нет, – ответил Олег. Он вспомнил, что и тогда, на кладбище, это показалось ему странным. – Некоторое время спустя.

– Вас перемещают через активные точки гиперпространства, – сказал Старк. – «Дыры», «норы», именуйте как хотите. Проблема в том, что они крайне нестабильны. Для их стабилизации требуются поля с отрицательной плотностью энергии. Мы переместили грамм вещества, но вынуждены были через некоторое время вернуть его в точку выхода, то есть обратно.

– Ты вернешься в Колизей! – рявкнул Гуревич. – Дошло, наконец.

Олег понял, что, возможно, ученый прав, и он вернется в то же место, откуда телепортировался, с поправкой на прошедшее время, естественно, – на дикий необузданный Крикк.