Вячеслав Кумин - Пиратская угроза

«Все дело в том, что к старым машинам у строевых пилотов и даже наемников-охранников заведомо предвзятое отношение, — осознал бывший капитан, проанализировав как действия противников, так и собственные ощущения и воспоминания, когда он сам был строевым пилотом, а потом охранником. — Вот и те два „протона“ могли меня расколошматить в одну минуту, но они видели перед собой столетнюю тэшку и относились к ней с заведомым пренебрежением, возможно даже играя, как кот с мышкой. В итоге не работали в полную силу, не сосредотачивались до конца на все сто процентов, и за счет этих двух-трех процентов расхлябанности в действиях противника, с учетом переработанного движка самого сороковика, мне удавалось уходить от смертельно опасных ситуаций. И ничто не заставит пилота, управляющего более совершенной машиной, относиться к Т-40 и „шмелям“ как-то иначе, всегда будет существовать этот момент собственного превосходства в мощности и силе. Интересно только, осознают ли это другие пилоты или им достаточно какой-то мистической привязанности?»

— Ну? — поторопил Каина Обер. — Садишься на новую машину или как?

— Нет.

Удивились даже его товарищи, не говоря уже о командире пиратской эскадрильи.

— А вы сами-то собираетесь пересаживаться на «нейтрон»? — спросил Иннокент.

— Я что, похож на больного? — усмехнулся командир и пояснил: — Зачем мне отличаться от других замухрышек и подставляться? Белый конь и шашка наголо — это не для меня… Что ж, так и быть, придется отдать эти блестящие игрушки новичкам. Думаю, они очень сильно обрадуются сему факту, увидев, на чем летаем мы.

«Вот оно что… — понял Иннокент позицию Обера, в которой отыскалась вторая причина, объясняющая, почему не стоит пересаживаться на новые машины. — „Нейтроны“ пиратов привлекут куда большее внимание командования, как флотского, так и наемников, в зависимости от того, с кем корсарам придется иметь дело. Именно на них, как на самых опасных, противник спустит самых сильных пилотов, профессионалов, в то время как с развалюхами направят разбираться не слишком умелых летчиков, тех же новичков, только-только выпущенных из академий и не имеющих большого боевого опыта. Вот так-то…»

Вскоре появились три новичка и действительно очень, ну очень удивились и в то же время обрадовались, когда узнали, что им предоставили возможность летать на новеньких «нейтронах».

— Челюсти с пола поднимите, — засмеялся Кернер. — У нас тут немножко грязновато…

— А в чем подвох? — спросил один из них, по прозвищу Факел, после того как они все перезнакомились, не веря в благородство своих новых товарищей. — Какой-то дефект?

— Дефекта нет, все намного проще…

И Каин высказал свою точку зрения, что стало откровением даже для некоторых старичков, никогда не задававшихся подобным вопросом и действовавших лишь интуитивно.

— …Так что вы станете своего рода красными тряпками для разъяренных быков.

— Теперь понятно, — уже не так радостно посмотрев на «нейтрон», проронил Факел.

Ответы на письма-признания друзьям Каин получил почти сразу же. Рем Даскинс не поверил, не захотел поверить, требуя, чтобы он так больше не шутил. На что Иннокент послал ему координаты прошлого боя с полным описанием и даже свою фотографию на фоне Т-40 с двумя черепками на борту. После такого Насос больше не писал.

От Лары тоже пришел ответ. Она, в отличие от бывшего напарника Каина, поверила сразу и написала всякие глупости, чтобы он вернулся, сдался полиции и все такое, дескать, во всем разберутся… Пришлось ответить отказом, потому как в закон Каин верить как-то перестал.

Спустя три дня после прибытия пополнения и обкатки техники, а также срабатывания звеньев бригада Оникса снова пошла на охоту.

Ричард Ленский, директор РУВКФ — одной из самых могущественных разведок Конфедерации (крупнее и сильнее только Агентство государственной безопасности), не любил ежемесячные открытые совещания силовых министров и глав, устраиваемые генеральным секретарем Сената Конфедерации Тимошем Шаттолвордом.

Его можно понять. Приходить только затем, чтобы тебя на глазах у всей Конфедерации, иногда даже в режиме прямого эфира, раз за разом макали головой в дерьмо, кому это может понравиться? А именно так все и происходило, каждый раз генеральный секретарь делал ему разнос, и чем громче, тем успешнее проходили атаки пиратов.

Генерального секретаря тоже можно понять, через год всеобщие выборы в Сенат, а его не то что в генеральные могут не избрать, при таком катастрофическом падении популярности он и в Сенат мог не пробраться. Любовь народа, знаете ли, как и любовь девушки, особенно красивой, склонна к изменам и переменам…

Лимузин остановился перед зданием Сената. Директор Ленский тяжело вздохнул, предвидя особенно сильный разнос — пираты за прошедший месяц угнали еще двенадцать транспортов. Никаких успехов, коими можно прикрыться, нет (то, что отбито в три раза больше, не успех — на слуху только неудачи), и Ленский, поправив галстук, вышел из машины через предупредительно открытую лейтенантом дверь.

— Спасибо…

Подобные встречи раньше проводились раз в полгода или по мере необходимости. Потом раз в три месяца, далее они стали ежемесячными. Ричард не понимал, зачем это нужно, все вопросы можно решить в частном порядке, при личной встрече, а не собирать весь генералитет, большая часть которого и рта ни разу не открывает, ну разве чтобы зевнуть.

Хотя он немного лукавил перед самим собой, что неудивительно, ведь ему достается больше всех… Генеральный секретарь, помимо того что поднимал свою популярность в глазах народа, надеялся, что показательные взбучки заставят всех работать еще усерднее.

«Но в этом-то и промашка, — думал Ленский, — железобетонную стену головой не прошибешь, сколько ни бейся».

В приемном зале директора РУВКФ встречали по-разному, в зависимости от того, у кого какие с ним установились отношения, личные или по службе. Конкуренты откровенно злорадствовали, остальные сочувствовали в той или иной мере, заботясь лишь о том, кому из них тоже достается от генерального секретаря.

— Чистую рубашку надел? — усмехнулся глава Агентства государственной безопасности Борис Кемран.

— Надел и памперсы поменял, — усмехнулся в ответ Ричард.

— Что, совсем плохо?

— Ты знаешь больше моего.

— Откуда? — притворно удивился Борис Кемран.

— От верблюда. Как по своим источникам, так и от моего дятла… кстати, кто он?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну-ну…

От своего агента в АГБ Ричард Ленский знал, что соответствующий агент АГБ сидит у него в РУВКФ. Он уже месяц вычислял, кто бы это мог быть, но пока больших результатов не достиг. Под подозрением ходили больше полусотни человек, а это слишком много. Но рано или поздно контрразведка его вычислит…