Иэн Бэнкс - Материя

Если они с Фербином будут отсутствовать долго и Холса признают умершим, Сенбл может снова выйти замуж или просто сойтись с другим. Возможно, она будет оплакивать Хубриса — он надеялся, что будет, хотя, если откровенно, держать пари не стал бы. Но как-то не верилось, что жена станет раздирать волосы или клясться над его потухшей трубкой и никому не позволит прикоснуться к себе. Возможно, ей придется найти другого мужа, если семью вышвырнут из пристройки для дворцовых слуг. И каково Холсу будет обнаружить, что его место занято, а дети называют папочкой другого мужчину?

Но, честно говоря, Холс был едва ли не рад начать все сначала. Он уважал Сенбл и любил своих детей, но если вдруг объявится хороший опекун — никаких сцен ревности. Принять и уйти прочь, пожелать всех благ и начать сначала. Он был еще достаточно молод для новой жизни и уже достаточно стар, чтобы не допускать таких же ошибок с женщинами, как в первом браке.

Становился ли он из-за этих мыслей плохим человеком? Может быть. Но тогда, видимо, все мужчины — плохие люди. С этим, пожалуй, согласилась бы жена Холса и почти все другие женщины, начиная с его несчастной матери. В этом не было его личной вины. Большинство мужчин, и женщин тоже, жили и умирали под общим грузом потребностей и нужд, ожиданий и требований, которые давили на них изнутри и снаружи. Их раздирали желания — секса, любви, восторга, удовлетворения, самоутверждения, богатства и всего остального, что рисовала фантазия. А власть имущие направляли людей в ту колею, которая, по их — власть имущих — мнению, была определена каждому изначально.

В жизни ты мог надеяться делать то, на что способен, но в основном делал то, что тебе приказывали, — и никаких разговоров.

Холс продолжал смотреть на экран — теперь уже невидящим взглядом, погруженный в размышления абсолютно неромантического свойства. Он искал Сурсамен (громадный, многослойный, с более чем дюжиной уровней), искал место, где прожил всю жизнь, где он оставил все, что знал, — но не мог найти.

Сурсамен исчез, сжался в ничто.

Холс уже спросил у корабля нарисцинов насчет его имени. Тот ответил:

— Источник моего имени — это цитата: «Сто идиотов составляют идиотские планы и проводят их в жизнь. И естественно, только один из ста добивается успеха. Сотый идиот, чей план удался благодаря чистой случайности, немедленно впадает в заблуждение, считая себя гением». Это старинная мудрость.

Убедившись, что Фербин не услышит его, Холс пробормотал себе под нос: «Я так думаю, что мне за жизнь встретилось несколько таких сотых по счету».

Корабль мчался все дальше и дальше среди далеких звезд, крохотная песчинка, затерянная во всепоглощающей пустоте между гигантскими родственниками сурсаменских гелиодинамиков и гелиостатиков.

Квитрилис Йюрке увидел гигантский корабль октов прямо перед собой и сразу понял, что жизнь его подошла к концу.

Квитрилис шел вручную, чего обычно не делали, тем более в присутствии относительно плотного роя других кораблей — в данном случае, целой эскадры октских примарианов. Примарианы были самыми крупными из регулярных кораблей октов. Вместе со скелетной рамой вокруг центрального ядра они имели километра два в длину и обычно больше использовались для сопровождения небольших судов в дальних рейсах, а не как самостоятельные звездолеты. Выдвигались гипотезы, что окты просто захотели иметь корабли такого размера и назначения, без всякой реальной надобности. Строительство их было своего рода данью тщеславию — окты полагали, что иначе их не будут воспринимать серьезно ни как вид, ни как цивилизацию.

Эскадра — двадцать два примариана — располагалась на низкой орбите над городом-скоплением Джоугейре на октской планете Заранче, во Внутреннем Каферлитицианском щупальце. Последние дней двадцать корабли прибывали туда по одному, по два, а первый из них вращался на орбите уже сорок дней.

Квитрилис Йюрке, одержимый путешествиями и приключениями культурианец, покинувший дом пятьсот двадцать шесть дней назад, ветеран не менее чем дюжины звездных систем, прилетел на Заранче, желая узнать что-нибудь о том, что там можно узнать. На этот день он узнал, что Заранче — скучнейшая планета, важная только для октов, без всякой гуманоидной жизни. Последняя новость была дурной новостью, хотя поначалу и показалась ему хорошей. Йюрке еще не попадались места, где он был бы единственным гуманоидом. Единственный представитель рода человеческого на планете. Это и есть путешествие. Это и есть Бродяжничество. Нечто особое. Кто из приятелей-путешественников круче его? С минуту Йюрке чувствовал себя на вершине торжества.

Но потом его одолели скука и одиночество. Однако перед вылетом он сказал всем, прежде всего приятелям по классу и соседям по городку — которые, правда, тоже путешествовали, — что намерен пробыть на Заранче не меньше ста дней, провести там серьезные исследования и наблюдения, а потом опубликовать работу, которая вызовет интерес у коллег. Бросить эту затею сейчас значило потерпеть поражение.

Из всей группы он оказался главным везунчиком — на этом сходились все, включая самого Квитрилиса. Он нашел старую посудину, вполне подходящую для того, чтобы на исходе жизни ввязаться в довольно эксцентричное приключение. И вот, вместо того чтобы неприкаянно болтаться, автостопничать, просить подбросить его на всесистемниках и кораблях поменьше, как делали остальные, Квитрилис Йюрке получил в свое распоряжение целый корабль — играй себе сколько хочешь! Классно!

Корабль «А теперь попробуем это по-моему» был древним транспортом общего назначения межзвездного класса, построенным так давно, что помнил въяве те времена, когда Культура по галактическим меркам считалась подростковой, начинающей, неоперившейся цивилизацией. Искусственный интеллект корабля (не Разум — слишком старый, примитивный и ограниченный для Разума; впрочем, вполне мыслящий и с невероятно выпуклой личностью) был давно переведен в разряд чудаковатых бродячих кораблей класса «Блуждающий», по неофициальной терминологии. (Впрочем, кажется, уже официальной — даже Разумы пользовались этим термином.) Так или иначе, но его приспособили для работы в качестве обыкновенного шаттла, только очень резвого, — перевозить людей и грузы внутри зрелых систем с более чем одним орбиталищем.

Корабль пребывал в полуотставке. Опасаясь, как бы его чудаковатость не переросла в нечто большее, он по собственному почину ушел на покой и погрузился в полусон внутри полой горы, в хранилище для кораблей и других крупных вещей на Фоерлинтеуле — родном орбиталище Квитрилиса Йюрке. Квитрилис, руководствуясь собственной теорией, провел серьезные разыскания среди старинных кораблей, прежде чем нашел нужный. Его теория сработала. Ему повезло! Корабль оказался подходящим — как раз то, что надо!