Александр Богатырёв - Марсианин

Так он мыслил.

А из этого соображения следовало, что он должен и тут быть художником.

В городе были частные рекламные агентства, и его таланты художника-оформителя как раз должны были бы пригодиться.

Но перед осуществлением этой идеи стояла проблема — он знал и умел обращаться с графическими программами своего родного мира. Он знал технологии производства художественных изделий, но опять таки своего мира.

А нужно было знать этого.

Для этого он приобрёл несколько книг по машинной (или как тут говорили — компьютерной) графике и тщательно их изучил.

В сущности способов оформления и способов работы в машинной графике было не много. Поэтому, Вадик весьма быстро освоил основные графические программы.

Что его поразило, при прочтении этих книг, так это ориентация на человека, ну,… как бы это сказать помягче… совершенно тупого. Это Вадика покоробило, но, так как иного выхода не было, то он, скрепя сердце прочитал все эти «руководства для дебила».

В его мире, книги подобного плана, рассказывали, прежде всего о том, какие приёмы работы имеются. Всё остальное — описание инструментов, — было вынесено в специализированные разделы прямо в рамках самой программы. Или в книги, которые так и назывались — «Инструкция по эксплуатации программного продукта такого-то». Но не в книги, призванные быть описаниями приёмов работы. Дублирование в таких книгах было минимальное.

Тут же, как убедился Вадик, все описания в рамках машинной программы (называется «хелп»), были либо на английском, либо настолько малосодержательные, совершенно запутанные и бессистемные, что он только диву давался. К тому же, сами описания работы и приёмов работы, действительно издавались и в специальных книгах (что нормально), но стоили они просто чудовищно дорого. «Выкинуть» на книги половину средней месячной зарплаты этого мира — для Вадика это было шоком.

Это что, так извлекается прибыль из популярного направления, или так ограничивается доступ неэлитариев к «престижной» работе?

Ответа у него не было.

Тем не менее, дальше для Вадика был ещё один шок.

В шок его ввергла «обожаемый инструктор».

Юля, убедившись, что Вадик таки изучил всё, что полагается, вдруг вылезла с предложением, который в каком другом месте и обстоятельствах, отверг бы с порога.

Но предложение было поддержано Владимиром, так что Вадику пришлось смириться. Оно заключалось в том, что его «нагрузили» накопителем с работами разных художников-оформителей из мира Земли-1 (И когда это Николай с Юрием успели их переснять со своей планшетки?!). И строго-настрого запретили заикаться, что это работы не его.

Более того, при работе не просто не запрещалось делать плагиат из тех работ, но и прямо вменялось ему в обязанность.

Владимир это мотивировал просто:

— Элементарно Вадик! Тут капитализм, поэтому, если что-то не запатентовано, то ты имеешь полное моральное и юридическое право это использовать. И это раз. Два, это то, что в этом мире никто этих работ и этих художников не знает. И три: нам надо закрепиться, а для этого нам надо пользоваться моралью этого же мира. Но не своего. Соображения нашего выживания, должны быть в настоящее время выше, соображений обиды тех художников, чьи работы мы будем использовать. К тому же, если мы не выживем , то никто из них этого нашего мелкого проступка никогда не узнает. Для того, чтобы узнали, мы должны выжить и вернуться. А вот когда всё это закончится, мы перед ними извинимся. И я уверен, что они нас поймут.

Слова Владимира выглядели убедительно, но всё равно, Вадик дал себе слово по возможности не использовать эти работы. Так, для рекламы своей персоны — сойдёт. Далее — нельзя.

Да даже и для рекламы.

Стыдно.

Не своё ведь.

По части морали Вадик был максималист и свято соблюдал заветы своей матушки, что раз оступившись можно не удержаться «на наклонной плоскости». А плагиат, даже в таком виде, каком предлагали делать его друзья, был для Вадика серьёзным грехом. Может это в нём говорил комплекс своих коллег, с которыми он успел поближе познакомиться за то короткое время, когда поработал художником-оформителем, но он ему запрещал категорически копировать их работы.

А вот приёмы работы…

Тут как раз всё обстояло весьма хорошо. Приёмы работы распространялись дома свободно и обмен опытом только приветствовался. Вадик надеялся, что за то время, которое он проработал дома, он нахватался достаточно тех самых приёмов, которые тут могли бы пригодиться.

Вадик поймал себя на том, что он, размышляя над неприятностями, неосознанно оттягивает момент первого шага. Ещё несколько секунд помявшись, он вышел за порог их прибежища.

Пока Вадик приближался к своему будущему месту работы, у него внутри всё более холодело. Страх сжимал внутренности и всё более замедлял шаг. Поэтому, когда показались двери того заведения, он уже попросту брёл по тротуару, еле волоча ноги.

И тем не менее, он заставил себя подойти вплотную и оглядеть фасад здания, где висела и вывеска, и реклама заведения.

Вывеска на фасаде была не просто вычурной, она была дико выпендрючей.

Дизайнер, который рисовал эту вывеску, казалось, пытался крикнуть о своём заведении так, чтобы на Луне слышно было. Одно то, что плакат занимал ВСЮ стену без остатка, говорил о многом. А изобилие ярких красок — о полной безвкусице.

«Нда! „Хорошая“ реклама для заведения…» — подумал Вадик, но всё равно, тяжко вздохнув, направился к парадному входу.

Вадик опасливо подошёл к двери и не без внутреннего содрогания потянул за блестящую никелем ручку стеклянной двери.

Внутри оказалось пусто. Даже место вахтёра (здесь, в этом мире вместо вахтёров была охрана) тут пустовало.

Только раз мимо проскочила какая-то дамочка с папочкой. По виду бухгалтер. Дома так бухгалтеры выглядят…

Эта пустота, как ни странно успокоила Вадика и он отправился искать кабинет отдела кадров или директорский.

Отойдя от входа он обнаружил любопытную деталь архитектуры здания — прихожая(тут она называлась по-западному — фойе) заканчивалась ступеньками идущими вниз. То есть фойе было чуть выше по уровню остального этажа здания. Пол коридора, по которому прошмыгнула бухгалтер, был примерно на метр ниже. По обе стороны ступенек стояли колонны, отделанные «под мрамор» возле которых стояли большие кадки с растениями.

Вадим огляделся ещё раз стоя посреди прихожей.

Дизайн её он нашёл также весьма посредственным. Пожал плечами и двинул дальше, уже с усмешкой поймав себя на мысли, что все эти остановки и оглядывания ни что иное как скрытое проявление страха перед предстоящими событиями.

Отдела кадров не нашёл, но нашёл кабинет директора.