Джек Макдевит - Омега

Джули, польщенная проявленным Дэвидом интересом, показала ему корабль. Здесь – общие коммуникации, там – системы жизнеобеспечения, а тут – комплекс блока питания. Они вместе прошлись по двигательному отсеку, по отделению для запуска шаттла в нижнем грузовом трюме и по основному хранилищу, где находился антиграв-генератор.

Дэвид сам не знал, почему так заинтересовался этим кораблем. К устройству «Аль-Джахани» он был равнодушен. Должно быть, он попросту понял, что это тот самый корабль. Берген вышел из игры, и вести «Хоксбилл» в бой придется Коллингдэйлу.

Благодаря этому он снова чувствовал себя молодым. Как будто весь мир ждал, когда он покажет себя и все уладит.

– Джули, – сказал он, – расскажите мне о прыжковых двигателях. Была ли улучшена технология?

– Сомневаюсь, – ответила она. – Вряд ли за тридцать лет что-то в корне изменилось.

Дэвид две недели не получал известий от Мэри, кроме краткого выражения сожаления, что его миссия провалилась. Вообще-то, сообщение было не таким уж кратким. Она говорила десять минут. Дома все было в порядке. Некоторые из ее новых студентов отличались отсутствием здравого смысла и этики. Они изучают право из совершенно неверных побуждений.

Коллингдэйл начал задумываться, а не отпустить ли ее. Одному богу известно, когда он вернется домой; неразумно заставлять ее столько ждать. Больше всего он боялся, что Мэри обидится на него, боялся даже больше, чем потерять ее.

С другой стороны, где еще она найдет такого, как Дэвид Коллингдэйл? Это была его тайная шутка, предназначенная только ему. Но в ней была доля истины.

Настроение на корабле изменилось. Возможно, временно, но я сомневаюсь.

Дэвид Коллингдэйл кажется вполне славным. Он доброжелателен со всеми нами и извиняется за промедление, вызванное его пересадкой с «Аль-Джахани». Однако сегодня вечером мы были молчаливы как никогда в этом полете. Атмосфера неуловимым – ну, или не таким уж неуловимым – образом изменилась. Легкие товарищеские отношения последних месяцев исчезли так внезапно, будто и не существовали. Теперь мы держимся официально и осторожно, следим за тем, что говорим. И хотя логично было бы предположить, что со временем былая атмосфера восстановится, я не думаю, что это произойдет.

Она ненавидела звонки посреди ночи. Присцилла Хатчинс не была активным управленцем. Ее метод состоял в том, чтобы наметить цели, обеспечить средства, найти нужных людей для выполнения необходимой работы и уйти с дороги. Это означало, что когда в три часа ночи раздавался звонок, неважно, личный или по работе, это неизбежно были плохие новости.

Она взяла комм и поднесла его к уху. Тор перевернулся на другой бок и посмотрел на часы.

– Хатч, – звонила Дебби Уиллис, дежурный офицер Академии. – Двигатели сдохли.

Проклятье . После памятного первого инцидента в июне она в глубине души ожидала этого. Но ничего не могла поделать. Туда было не дотянуться.

– Есть пострадавшие? – спросила она.

– Нет. Все в порядке.

Хатч почудился плач в комнате Морин, но, когда она прислушалась, там все было тихо.

– Хорошо, – сказала она. – Джули и Диггеру сообщили?

– Да. Мы получили сообщение от Александры. Переслать?

– А там говорится, что она может произвести ремонт и долететь до Лукаута раньше облака?

– Я не просматривала. Но «Бродсайд» сообщает, что они не могут продолжить экспедицию.

– Помощь уже выслана?

– Да, мэм.

– Хорошо. Спасибо, Дэб. Перешли сообщение от Алекс.

Тор смотрел на нее.

– «Аль-Джахани»?

– Да.

– Мне жаль, крошка.

– Мне тоже.

Хатч снова услышала тот же звук. Может быть, Морин снится страшный сон?

– Я подойду, – предложил Тор.

– Нет. – Хатч пошла к двери. – Все нормально.

Пока она сидела с Морин, она услышала, как Тор вышел из спальни и направился вниз. В такие ночи, когда он знал, что дела у нее идут неважно, он не смыкал глаз. Когда малышка успокоилась, Хатч последовала за ним и обнаружила, что он дремлет в своем кресле с открытой книгой на коленях под включенной лампой.

– Ты ничего не могла бы сделать, – произнес Тор, не открывая глаз.

– Я могла бы задержать корабль еще на неделю. Завершить текущее техобслуживание. Тогда неисправность обнаружили бы.

– Почему же ты не сделала этого?

– Облако не предоставило мне лишней недели. Но по крайней мере исследователи добрались бы туда.

Он кашлянул и сказал:

– Не терзайся. Если бы корабль прилетел туда слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять, ты бы казнила себя за это. Ты должна была рискнуть и отправить их на неделю раньше.

– Что ж, – сказала Хатч, – возможно, воздушный змей сработает.

Утром она отослала сообщения Коллингдэйлу, Вадиму на «Бродсайд» и Диггеру. Коллингдэйл информировал ее о своем намерении продолжить полет на «Хоксбилле». Хатч пожелала ему удачи и сказала, что знает: он сделает все возможное. Она распорядилась, чтобы Вадим считал первоочередным любой запрос, который поступит от тех двоих на Лукауте. Если Диггер найдет способ увести гумпов на возвышенность, пусть действует, и к черту последствия.

Когда Хатч пришла утром в Академию, там ее ждало сообщение с «Бродсайда», в котором говорилось, что тело Джека прибудет на «Уинкельмане». У Академии было заготовленное письмо, которое в таких случаях отправляли родственникам, но его тон показался Хатч холодным, поэтому она решила подготовить собственное.

Она попросила секретаря Асквита передать комиссару, что хочет его видеть, когда тот придет. К десяти он еще не появился, и Хатч вызвала его по комму. Асквит не одобрял такие вещи. Только в крайнем случае. Ему не нравилось чувствовать себя привязанным к Академии, он с удовольствием рассказывал всем, что возглавляет учреждение, в котором не имеет значения, могут или нет его сотрудники поговорить с ним. Ведь главная черта хорошего управляющего – решения принимаются, и работа идет, даже когда он оказывался вне досягаемости.

С другой стороны, если на Асквита обрушивался кто-нибудь из конгресса, он целыми днями жаловался, что его подчиненные держат его в неведении.

– Да? – раздраженно отозвался Асквит.

– Не знаю, слышали вы или нет. У «Аль-Джахани» сломались двигатели. Он дрейфует.

Последовала долгая пауза, а затем Хатч услышала, как комиссар вздохнул.

– Есть пострадавшие?

– Нет.

– Что ж, и на том спасибо. Чья это вина?

– Не знаю. Вероятно, моя.

– Как это случилось?

– Они просто сломались. Мы рискнули – и неудачно.

– Ладно. Послушайте, не напрягайтесь. Мы с этим разберемся.