Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

– Я видел твои ямочки. – Его глаза блестят, как будто поддразнивают, хотя он пытается сохранить серьезное и мудрое выражение лица. – Они редко появляются, когда у тебя язвительная улыбка.

Сердце колотится, и я не могу не улыбнуться. Слегка смущенно, но счастливо.

– Видишь? – Он подталкивает меня плечом. – Вот как сейчас.

Я толкаю его в ответ. Тут мой взгляд падает на окна, и я моргаю.

– Слушай, Квинт. Ты видишь то же, что вижу я?

Он поворачивает голову, и не сразу понимает, о чем я говорю. Утренний свет . Всего лишь слабый намек на рассвет. Не солнечный свет, но его обещание. Тусклое зеленовато-серое свечение, пробивающееся сквозь морось.

– Который час? – Он машинально хватается за телефон, прежде чем вспоминает, что наши аккумуляторы сели сто лет назад.

Я бросаю взгляд на часы:

– Почти шесть.

Мы смотрим друг на друга, осознавая, что не спали всю ночь. И что ливень, похоже, давно кончился.

Можно ехать по домам.

– Я бы предложил позавтракать оладьями, – говорит Квинт, – но в закусочную, наверное, без штанов не пустят.

Я хихикаю и заваливаюсь на него, зарываясь лицом в его плечо. Если бы мы хоть немного соображали этой ночью, то развесили бы одежду на веревке. И к утру все бы уже высохло. Но наши вещи так и лежат мокрой кучей в барабане сушилки.

– Оладьи… звучит так заманчиво , – говорю я.

Он обнимает меня и прижимается губами к шее, прямо под ухом.

Оладьи забыты, как и все остальное.

Через несколько секунд внизу хлопает дверь.

Мы оба подпрыгиваем.

Звук, должно быть, разбудил кого-то из животных, и тишину разрывают короткий лай тюленей и писк каланов.

А потом мы слышим крик Розы.

– Квинт?

Мы обмениваемся взглядами. Короткое, но глубокое разочарование пробегает между нами, прежде чем мы расцепляем руки.

– Я здесь, мам, – откликается Квинт. Мы встаем, поправляем футболки, туже затягиваем узлы на килте-полотенце и саронге из одеяла – так мы окрестили нашу импровизированную одежду около трех часов утра.

Слышатся торопливые шаги Розы по лестнице. В комнату врывается скачущий луч фонарика, и, когда следом появляется Роза, он так быстро скользит в нашу сторону, что ослепляет нас обоих. Мы с Квинтом заслоняем лица руками и вскрикиваем, как вампиры, столкнувшиеся с внезапным потоком солнечного света.

Роза опускает телефон.

– Из-за поваленного дерева обрыв на линиях электропередач. Я видела монтеров на дороге. Они уже работают. Что, электричества не было всю ночь?

– Ага, – отвечает Квинт. – Вырубилось вскоре после того, как мы сюда приехали.

Роза издает сочувственный стон:

– Бедные дети! Если бы я знала…

Она замолкает. И что бы она сделала? Послала за нами группу спасателей?

– Мы в порядке. – Квинт потирает глаза. – Хотя почти не спали.

– Совсем не спали, – поправляю я. – Количество нашего сна измеряется отрицательным числом.

Квинт смеется, и я тоже хихикаю. Наши сонные мозги находят что-то веселое в этой фразе.

Роза мечется взглядом между нами, немного обеспокоенная.

– Мы в порядке, – повторяет Квинт, теперь решительно.

– У нас все отлично, – говорю я. И тут же краснею, гадая, как много может рассказать слово « отлично » о ночи, что мы провели вместе. Вмещает ли оно семь часов исповедей, признаний и поцелуев? Так. Много. Поцелуев.

И все равно…

Не.

Достаточно.

Поцелуев.

– Ты проверила животных? – спрашивает Квинт, хотя мы оба слышали, что она только что вошла.

– Нет. Я решила сначала убедиться, что с вами все в порядке.

– У вас случайно нет зарядного устройства? – спрашиваю я, показывая свой мертвый телефон. – Мне бы позвонить родителям.

– Боюсь, что нет. Но ты можешь воспользоваться телефоном внизу.

Я хмурюсь:

– Электричество же отключено.

У Розы такой вид, будто она еле сдерживает смех.

– Да, милая. Стационарные телефоны работают, даже когда отключается электричество.

– Что ? Как?

У меня отвисает челюсть, и я поворачиваюсь к Квинту.

– А ты знал об этом?

Он качает головой и выглядит таким же озадаченным, как и я.

– Понятия не имел. Похоже на…

– Магию!

Он вскидывает руки вверх, завывая:

– Магия!

Я снова хихикаю.

Роза откашливается:

– Ну, ладно. Пруденс, иди, позвони родителям. Квинт… а почему ты в полотенце?

– Мы вымокли до нитки. Наши вещи в сушилке, но она не работает.

– Если только… – ахаю я. – А сушилки тоже могут работать без электричества?

– Нет, – отвечает Роза.

Я разочарованно щелкаю пальцами.

Я спускаюсь в вестибюль и звоню родителям, чтобы сказать им, что со мной все в порядке, что скоро вернусь домой, и что мой телефон выключился. Мама напоминает мне, чтобы я была осторожна на велосипеде – дороги еще подтоплены, – но, вообще она, кажется, не слишком обеспокоена. Иногда я думаю, что такова судьба старшего ребенка в семье. Или детей, в случае близнецов, как мы с Джудом. Никакого сюсюканья, никакого вертолетного воспитания [59], никакой паники после отбоя. Мы предоставлены самим себе, и сами можем о себе позаботиться. Но сейчас я очень благодарна им за эту автономию. Если бы мама настояла на том, чтобы приехать за мной, когда бушевала буря, я бы пропустила самую удивительную ночь моей жизни.

Вешая трубку, я слышу на лестнице тяжелые шаги. Квинт тащит нашу огромную кучу одеял обратно в кладовку. Увидев меня, он замирает. Его волосы растрепаны, а лицо слегка опухло от бессонной ночи.

Я улыбаюсь ему, внезапно испытывая смущение. Он улыбается в ответ, застенчиво и в то же время нетерпеливо.

Меня так и подмывает схватить одно из этих одеял, накинуть его нам на головы и…

Его глаза темнеют, словно он догадывается, о чем я думаю. Словно его это вполне устраивает.

Но тут я слышу, как Роза спускается по лестнице следом за ним, и мы отшатываемся друг от друга.

– Тебе помочь? – предлагаю я.

– Там еще осталась пара одеял.

Я прохожу мимо Розы, поднимаясь наверх, когда над нами внезапно вспыхивает свет, и в здание возвращается привычный гул техники. Оживают кондиционер и холодильник в комнате отдыха.

– Ага. – Роза широко улыбается. – Так-то лучше.

Нет , хочется мне крикнуть: « Ничуть не лучше! »

Но я лишь улыбаюсь ей в ответ и иду за одеялами. Когда я присоединяюсь к Квинту в прачечной, сушилка снова работает, и он деловито складывает наши одеяла. На самом деле они совсем не грязные, так что не нуждаются в стирке. Я бросаю свои одеяла в кучу на полу и берусь помогать ему. А наши глаза исполняют сложное танго – кто бы знал, что они на такое способны? Я поднимаю взгляд, он отворачивается. Он поднимает глаза. Наши взгляды встречаются. Мы оба отступаем назад.

Он сглатывает.

– Ну, какие планы на сегодня?