Тимофей Царенко - Полимерные крылья [СИ]

– Ага, блин, спасибо, слышь, Мех, тебя разрешили не убивать. Радуйся! – подколола Звездочка Давида, который, судя по всему, находился в ауте.

– Ага, типа спасибо… И вы этой психопатичной машине хотите дать свободу перемещения в термокамуфляже? Я, типа, верно все осознал?

Мы переглянулись с Эльзой. Звучало… не очень.

– Эм… – девушка потерла нос.

– Предлагаю всем участникам переговоров заминировать свои корпуса несъёмным взрывателем со взаимными детонаторами это позволит исключить фактор предательства из наших взаимоотношений, – Чёрт был сама любезность.

– Эм… – Звездочка впала в ступор, и должен сказать, я ее понимал.

– Ы… – Давид тоже выразился от полноты чувств.

– Хотя знаешь, а в этом что-то есть, – голос Звездочки звучал предельно уверено. – Обойдемся без взрывчатки. Мы дадим тебе шасси с термокамуфляжем и датчики поставим. Саю, мне и Давиду. Если кто-то из нас внезапно умрет, в тревожные службы уйдет сигнал о том, что в городе кибернетическая угроза, красная. ИскИн, который убивает людей.

– Меня полностью устраивает данный вариант, – ответ машины был мгновенным.

– Тогда, Мех, снимай мерки там, чтобы завтра нужное оборудование было у нас.

– Психи, конченные психи, – Давид достал из кармана рулетку, померил стороны. – Это стандартный Тэ десятый контейнер? С инфоводом девять-одиннадцать? С другой стороны, а какая разница, один хрен у меня нет стандартных креплений и надо будет монстрячить… – была у девятого Каца привычка говорить непрерывно, пока он с техникой возится. Вообще, смотрелось забавно, если не знать, что так говорить сам с собой Давид мог часами. И вот это уже было жутковато.

– Все, закончил? Вали, вали давай, и мы за тобой. Давай, Сай, подымайся, – Эльза толкнула меня в бок, а то я уже начал вырубаться.

– А ты чего, ночуешь у Рыжего? – Давид полез в открытое окно первым.

– Я не ночую рядом с этим багованым ИскИном. Меня, знаешь ли, пугает мысль, что я сплю, а он своими датчиками на меня смотрит и думает.

Диск медленно угасал. Яркий желтый свет совсем скоро сменится тусклым синим. И город заполнят кривые тени. Настоящей темноты, конечно, не выйдет, но такой вот темени вполне достаточно, чтобы обмануть биологические часы.

– Вы все-таки рехнулись, – Давид бухтел и негодовал. – Невидимый сбрендивший робот, который хочет убивать людей. Я видел как минимум пять гало, которые начинались похожим образом.

Мы удалялись от дома Эльзы и шли в сторону моего обиталища по бетонной тропинке. Ее контуры слабо светились в темноте.

– Не нагнетай. В таком раскладе он точно никому на глаза не попадется. Ты представляешь что будет, если мы спалимся?

– У Стрекозы будет новый хозяин. А у тебя новый парень. Или девушка. Типа ты так страдать будешь, что решишь, будто Саймон был единственным мужчиной в твоей жизни и ты… – Давид заливался соловьем.

– Эльза, а давай я ему по шее? День у меня нервный был, – я бросил умоляющий взгляд на Звездочку.

– Не, мне еще завтра работать, вашего робота превращать в невидимого ниндзю-убийцу, – отмахнулся Мех.

– Кац, ты на нервы мне капать решил? Или говори что-то дельное, или проваливай! – Девять нолей сложила руки на груди.

Давид только отрицательно покачал головой и почесал шею. Ну кстати, почему бы и в моей шее не быть датчикам?

– Сай, ты иди, я у этого придурка забыла сумку. Окно оставь открытым, – Эльза ткнула кулаком меня в плечо.

– Пиццы захвати еще кусок, – в животе снова заурчало.

Через десяток секунд я остался в одиночестве.

Листва с деревьев похрустывала под ногами. Со стороны пруда тянуло свежестью, а в воздухе носился запах еды.

Мой статус скай-лутера давал мне привилегии. Например – свое собственное жилье в пятнадцать квадратов. Это сразу давало мне статус среди членов банды, потому что «вписку у Саймона» еще надо было заслужить.

Правда, меня уже пару раз едва не вовлекли в групповушку «старшие товарищи». Но блин, у меня тоже принципы есть. И терзал смутный страх насчет того, что все те религиозные догмы о грехе и чистоте, что внушала мама, могут оказаться правдой. По факту ситуация была гораздо причудливее, чем я сейчас рассказал. Мама секс, как таковой, не порицала, она просто мастерски выставляла ущербными тех, кто этим сексом занимался без «глубокой эмоциональной связи». И я благодаря этим, то ли реальным, то ли мифическим причинам, дико загонялся. Отец в этом вопросе пожимал плечами и говорил, что он вырос в другие времена и в другом социуме и его жизненный опыт он озвучивать не будет, чисто в педагогических целях.

Звучало интригующе.

Но когда мы стали встречаться со Звездочкой, вернее, когда она официально заняла место атамана банды, от меня отстали. Она говорит – из уважения к ее личным границам, но я знаю: все потому, что она родичам Эммы, троим сразу, ручки поломала. Пять открытых переломов на троих. Окружающие ее личные границы сразу зауважали. Хоть настоящие, хоть мнимые. Я ее другой знал, но мы типа пара и все такое…

Все это я вспоминал, чтобы не заснуть на ходу. Была у меня хорошая привычка засыпать в темноте. А тут еще навалилась усталость и действие регенератора, а это и поодиночке вышибало из рабочего состояния людей куда как крепче, чем я.

Так что до дома я считай дополз, залил в себя банку сгущенки, литровую бутылку воды и полную пачку бисквитов с джемом.

Нет, в голове, конечно, промелькнула мысль о том, что мы ночуем со Звездочкой у меня дома… Но я всё же изменил любимой со своей кроватью. Позор мне. Слабое эхо от сожаления едва коснулось сознания, перед тем как оно провалилось в черную бездну.

Помню, что во сне меня трясло. И что кто-то теплый обнимал со спины. И что я хотел сорвать ошейник с горла, и что во сне он меня душил. И что теплые ладошки ворошили мне волосы. Успокаивали.

С поправкой на весь ужас ситуации, ночь прошла терпимо. Над Барселоной-17 разгорался новый, пятьдесят девятый день две тысячи семьсот сорок второго года.

– Саймон, руки! – от злого рыка в окне звякнул прозрачный пластик.

– Да я, блин, в любой момент умереть могу! – приказ я выполнять не торопился.

– То есть, это единственная причина, по которой я должна тебе дать? – у девушки вспыхнуло лицо и она с силой оттолкнула меня коленями.

Диск не разгорелся еще и наполовину. В комнате было чуть светло. Я-то всегда в одиночку спал, а тут обнимают. Я повернулся к Звездочке, которая сопела мне в макушку, ну и…

– Да ну тебя! – я отвернулся. Горло душила горькая обида.

Эльза за спиной завозилась. А потом прижалась к спине обнаженной грудью. Я испуганно замер.

– Рыжий, извини, но я не хочу, чтобы мой первый раз кто-то смотрел и записывал, – девушка шепнула мне эту фразу, касаясь уха губами. – Давай еще поспим, а то день трудный будет.