Тимофей Царенко - Полимерные крылья [СИ]

Долорес на это только усмехнулась, а я поднял что меня только что форменно посадили одним взглядом. Я ощутил себя беспомощным и скрестил руки на груди.

– Лень? – озвучил я самую очевидную мысль.

В ответ получил одобрительную улыбку.

– Сынок, когда ребёнку два года, он не может понять, что я ему говорю. И если он хочет конфеты, я даю ребёнку конфеты. Просто потому, что это проще, чем долго и безрезультатно пытаться ему объяснить, что каша полезна для пищеварения. С вами та же беда: проще дать вам полную самостоятельность и учить жизни не раньше, чем вы будете способны наши слова воспринимать. Ты понимаешь, что я хочу тебе донести? – и ещё одна тёплая улыбка. Но меня все равно пробило холодным потом.

– Ты хочешь обозначить свой нейтралитет и даёшь понять, что вы типа хорошие и мудрые родители? – я хмыкнул. Натужно.

– Опыт все делает лучше. И воспитание детей. И секс, – мама неожиданно подмигнула, а я, кажется, покраснел. Лицо горело. – Но я о другом. Саймон, ты думаешь, что я пришла к тебе изрекать банальности? Поверь, я лучше с твоим отцом косячок раскурю, чем буду тут сидеть и играть роль хорошей матери. Я тут за другим. Ты готов слушать?

На это только киваю. В голосе Долорес звякнул металл и меня это почему-то успокоило. И я снова отметил, что Звёздочка вот как раз эту манеру у мамы успешно перенимала.

– В среднем, каждые четыре года очередное поколение бандитов организует себе самое большое приключение в жизни. Гормоны бьют в голову, мозг включается полностью, девственно чистый от ценного опыта, и весь этот коктейль ещё и стимуляторами полируется. И дальше обычно случается какая-то очень плохая история. Двадцать лет назад твой брат, Генри, со своими подельниками попробовал угнать коптер системы экологического контроля. Легальный коптер, который имеет доступ в любые зоны города. У них получилось. И теперь он, и ещё шестеро детишек в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, валяются сейчас в анабиозе. И когда их разбудят, лет через сто пятьдесят, им физически будет больше тридцати, – мама перевела дыхание и сделала лоток чая.

– Я похож на идиота? – накатила обида. Меня тут прямым текстом признали кретином!

– Нет, будь ты тупым, все было бы куда проще, – неожиданно ответила Долорес и я всерьёз растерялся, – и проблема даже не в тебе, Сай, а в Эльзе. Вы очень талантливые ребята. И меня терзают опасения, что вы сможете выдумать что-то такое, к чему я на своей четвёртой сотне лет окажусь не готова.

– А как насчёт того, чтобы дать нам возможность самостоятельно совершать ошибки? Это ведь наша жизнь! – я неожиданно для себя завёлся.

– А я так и делаю, сынок. Не мешаю. Просто я знаю, как выглядят плохие истории. И знаю, как выглядит молодёжь, когда собирается в такую историю вляпаться. Дважды я хоронила детей. Это не то, что я хочу переживать снова. Ты понимаешь меня, Саймон?

Воцарилась тишина. Нехотя киваю.

– И потому я хочу сделать тебе предложение. Я не лезу в ваши дела. Но у меня будет просьба. Держи, – на стол предо мной лёг круглый диск с прорезями. Он цеплялся за тонкий шнурок, – если его сломать, мне придёт сигнал тревоги. Я узнаю твоё местоположение и все, что с тобой происходит. И возможно, смогу помочь. Обещай мне активировать его до того, как все станет необратимо?

Я тяжело вздохнул и надел прибор на шею.

Мама встала из-за стола, обошла его и обняла меня. От неё пахло корицей и карамелью. Тонкие пальцы снова гладили мои волосы. Я прикрыл глаза и замер.

– Ты можешь достичь всего, Саймон. И это твоя главная проблема. Мудро выбирай цель. И если не найдёшь выхода из ситуации сам, приходи за помощью.

Она окликнула брата и ушла. Хлопнула дверь. Но остался её запах. А ещё на столе появилась большая миска булочек с корицей. Они были ещё тёплыми и липкими от карамельного крема.

Я долго боролся с жадностью и уговаривал себя, что вечером смогу поужинать. Но желудок и сердце требовали взять выпечку с собой. Доводы у меня тоже были более чем разумные. Если взять шанешки (так сама мама называла свои булочки) с собой, то ими неизбежно придётся поделиться. В итоге я нашёл компромиссное решение. И съел все один. Все равно Эльза в больнице, мне тоже строго-настрого запретили летать и драться. Потому я повалялся ещё часок за просмотром гало и неторопливо поплёлся в сторону нового штаба. Иначе там Давид возьмёт власть, и, чего доброго, переименует банду.

А ещё я довольно переваривал булочки и лениво рассуждал на тему того, что мне прямым текстом разрешили быть самостоятельным. Звучало обидно. С другой стороны, спорить с мамой на этот счёт примерно так же эффективно, как драться с бетонным блоком.

На новой базе оказалось людно. Уже торчал, обвитый проводами, принтер. Рядом с ним пара ребят под руководством Давида монстрячили странную конструкцию. Со стороны напоминало огромный бульбулятор. Как меня потом просветил Патрик, который нашёлся рядом с жаровней, это так решили сделать загрузочную воронку для принтера. Оригинальной не нашлось в продаже, только дефектная. Вот эту сломанную приблуду и переделал Давид в порыве творческого озарения. Или, что скорее всего, под чутким руководством Чёрта. Который, кстати, меня не дёргал и вёл себя удивительно прилично для сумасшедшего робота. Хотя это, может, потому, что он утолил вчера свою жажду крови? Я лично тащил трёх волков с серьёзными травмами позвоночника. Они едва дышали, а раны от тазера на позвоночнике не заметил бы только слепой.

– Эй, Саймон, харе бакланить. Подь сюды! – Умник замахал мне рукой.

Я поприветствовал Влада. Тот обрядился в комбез и держал на поясе пару молотков на телескопический ручках. Все члены банды таскали с собой всякий серьёзный холодняк. На тот случай если снова придётся отбиваться.

– На, держи, корми своего робота. У него модуль памяти торчит в мёртвой зоне манипулятора. Это записи гонок, какие достал. Корми, – мне в руки легла коробка из-под обуви. – А ты, Патрик, меня корми. Жрать охота со страшной силой.

– И где мне искать этого придурка невидимого? – я задал вопрос уже жующему Умнику.

– Человек Саймон следуй за мной, – проговорила пустота механическим голосом Чёрта.

Я пожал плечами, взял ещё один хот-дог и отправился вслед за ИскИном. После общения с мамой мне почему-то было совершенно плевать на багованный умный дом. По сравнению с Долорес он не тянул на источник беспокойства.

– Ну? Что от меня надо? Где там твой порт? – Чёрт привёл нас в просторную комнату за электронным замком. Тут в углу лежала куча техники в армированных пластиковых боксах, да горела лапа под потолком.

– Начинай процесс загрузки данных, – Чёрт сложил свой зонтик.

Я запихнул в рот остатки сосиски, почесал в затылке и открыл коробку. Там лежало четыре десятка серых треугольников с блестящими контактами на гранях. Все царапанные. На самом деле архаика жуткая. У станции были какие-то проблемы с подпиской на общесистемные стриминговые сервисы и жители покупали индивидуальные лицензии с живыми ключами. Только так можно было обеспечить защиту от нелегального копирования. Ну а ещё кликеры можно было «крякнуть», то есть попытаться содержимое скачать. После чего вся информация на нём пропадала, а сам кликер становился обычным переносным хранилищем данных. На других станциях, по слухам, о таких технологиях даже не слышали.