Лю Цысинь - Невидимые планеты. Новейшая китайская фантастика [сборник litres]

Затем повозки начали в порядке старшинства подниматься по башне. Я, босая, бегала где-то вдали от нее. В траве то здесь, то там, поблескивали редкие цветы. Вдруг откуда-то прилетел ветер, и мне показалось, что между землей и небом раздался чей-то крик: «Розамунда, Розамунда!» Я прижала ухо к траве: мне хотелось знать, не моя ли планета зовет меня.

Когда я обернулась, то увидела, что небо медленно вращается и что горизонт уже накренился. Башня стала наклоняться, и в конце концов любой из нас мог пойти по ней – даже босоногий вроде меня.

Наступила ночь, и все человечество двинулось по этой дороге в рай. Какая-то неловкая женщина сбила с повозки ведро, и оно, с грохотом ударяясь о башню, полетело вниз, пока не растворилось бесследно в черном влажном облаке. Стояла такая тишина, что все слышали жалобное бормотание женщины. Но затем она потянула за веревку – почти все вещи в повозках были привязаны, чтобы не падали во время пути, – и вытащила полное ведро чистой воды.

Мы шли сквозь темную тихую ночь, и перед нами, словно кусок нефрита, сиял новый город. Огромный мост, в который превратилась золотая башня, окружал небо, усеянное звездами.

Вселенная была похожа на огромный театральный занавес, который постепенно опускался. Звезд на небе оставалось все меньше. Мы прибавили шагу.

Моя мать была единственной, кто не заплакал, увидев Невесомый Город.

Когда мы спустились по башне, небо повернулось обратно и заняло свое прежнее положение. Горизонт больше не кренился. Тогда все смогли как следует рассмотреть наш рай и увидели, что это тоже руины.

Вот что сказала моя мать первому незнакомцу, которого мы встретили:

– Отведи меня к своему королю, властелину, вождю… или как вы его называете.

– Таких тут нет, – ответил человек. – У нас есть только волшебник.

Так мы пришли к стальной машине в виде человека. Она сидела в чистом поле, похожая на гору искореженного металла. Путь от ее левой ноги до правой занимал пять минут. А вот на то, чтобы залезть по ее ноге до пояса, требовался целый день.

– Розамунда, мое сокровище, послушай меня. – Мать присела на корточки и посмотрела мне прямо в глаза. – Я должна пойти туда и поговорить с волшебником. Жди меня. Моя дорогая, моя малышка, не уходи, покуда я не вернусь.

Я кивнула. Улыбнувшись, она поцеловала меня в лоб. Никто не видел, как мы простились, вот почему позднее люди рассказывали, что королева умерла, съев по ошибке ядовитый гриб. Но я своими глазами видела, как моя мать залезла на плечо того огромного робота, зашла в его ухо и исчезла.

Через шесть лет после того, как я осиротела, после того как моя планета и моя мать бросили и забыли меня, я превратилась в своевольную девушку. Теперь все называли меня Дикая Роза.

На новой планете я нашла растение, которое росло и на моей родине. Его ползучие побеги тянулись на сотни миль, а его хрупкие стебли заканчивались тонкими, нежными почками. Я любила бегать по ним босиком. Из раздавленных побегов вытекал ярко-желтый сок, и тогда ветер приносил откуда-то издали крик: «Розамунда, Розамунда!» Я прижимала ухо к черной земле: мне хотелось знать, не моя ли планета зовет меня. За шесть лет мое одиночество постоянно усиливалось и окончательно укоренилось в моей крови и костях.

Однажды, услышав крики и прижавшись ухом к земле, я закрыла глаза и увидела лицо матери. «Розамунда, мое сокровище…» Она улыбнулась и поцеловала меня в лоб, словно я в самом деле была розой этого мира. Затем я открыла глаза – никого рядом не было.

В другой раз, когда я открыла глаза, то увиденное потрясло и напугало: передо мной был юноша, почти мальчик, который надувал щеки. Он был закопан в землю по шею, но его лицо практически касалось моего лба. Он моргнул; его глаза были голубые, словно вода. Легкий ветерок погладил мои щеки. Я встала.

– Кто ты?

– Свободный гражданин Невесомого Города, – весело ответил он и ловко вылез из земли, словно она совсем его не удерживала. – Но кто ты?

Я потрясенно посмотрела на него. Юноша отряхнулся. Там, где он был закопан, уже цвели цветы.

– Позволь мне угадать твое имя, – сказал он. – Наверняка я его знаю.

Он уселся поудобнее и занялся важным делом – угадыванием моего имени.

Это было незабываемое зрелище: одинокий юноша в свете зари. Я не видела его лица, но могла себе его представить. Тонкие стебли травы стремительно росли вокруг него, поднимаясь все выше и выше.

– Ладно, – сказал он наконец. – Я сдаюсь. Может, ты угадаешь мое?

Но тут он бросил взгляд на небо и хлопнул себя по лбу.

– А! Я совсем забыл, зачем пришел. Розамунда, милая девочка, где ты?

Не успел он договорить, как уже помчался прочь, словно ветер. Я сложила ладони рупором и крикнула ему в спину:

– Ты знаешь Розамунду?

– Нет, – отозвался он издали. – Сначала я должен ее найти. Тогда я ее узнаю.

– Зачем тебе Розамунда?

Юноша уже почти достиг горизонта.

– Потому что она – моя гостья.

Я вздохнула. Он уже почти исчез.

– Розамунда – это я.

Юноша, словно вихрь, примчался ко мне. Он пригладил волосы, расправил складки на рубашке, а затем весьма учтиво поклонился.

– Рад познакомиться с тобой, моя… гостья.

– Но кто ты?

– Если ты действительно Розамунда, тогда позволь мне назвать свое истинное имя: Волшебник Невесомого Города.

Через шесть лет после нашего знакомства Волшебник Невесомого Города уже не выглядел столь же юным, как и раньше. Тайной его вечной молодости был его замок.

Но я по-прежнему любила бегать босиком по траве. Чтобы увидеть меня, он был вынужден покидать замок, и поэтому мы повзрослели вместе.

Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, Волшебник превратился в рыцаря со стальной волей и железными плечами. Но впервые в его замок я вошла, когда мне было двенадцать.

Замок находился внутри безмолвного робота, сидевшего на земле. Поскольку мочевой пузырь роботу не нужен, именно там и находились ворота замка. Когда мы вошли, Волшебник (тогда еще похожий на мальчика) взял меня за руку, а в другой его руке с хлопком появился факел. Внутри замка царила абсолютная темнота.

Мы проходили мимо великого множества фресок, ступали по бесчисленным коврам, а после седьмого поворота лестницы сбили на пол три серебряных бутылки и хрустальный шар. Глаза и волосы Волшебника ярко блестели в свете факела. Мы говорили только о нашем путешествии, о том, что встретили на пути, словно вообще не обращали друг на друга никакого внимания.

Наконец я увидела мою мать: она безмятежно сидела на кресле, покрытом тигровой шкурой, и, казалось, совсем не изменилась с тех пор, как мы расстались.