Жорж Ле Фор - Вокруг Солнца [litres]

Наутро астроном очнулся от обморока и почувствовал, что голова его вся мокра. Он попробовал рукой – это оказалась кровь, обильно струившаяся из разбитого виска. Опасаясь истечь кровью, раненый собрал все силы, поднялся на ноги и, шатаясь, побрел в лабораторию, служившую вместе с тем и аптекой. Здесь он прежде всего подкрепил свой ослабевший организм доброй дозой коньяку, потом обмыл рану, сделал перевязку и лег в постель.

Через час Шарп почувствовал себя настолько хорошо, что мог встать с постели и, опираясь на палку, выйти из вагона. Тут он впервые почувствовал какую-то странную легкость во всех членах. Без малейшего усилия он, казалось, не шел, а летел. «Что за чудо? – подумал астроном. – Очевидно, ночное землетрясение не прошло без последствий».

Крик удивления прервал его думы: случайно бросив взгляд на то место, где прежде поднимались огромные деревья меркурианского леса, Шарп увидел их не более десятка: все остальные куда-то исчезли. Изумленный ученый бросился к этому месту, и скоро ему стало понятным, отчего произошло ночное землетрясение: очевидно, под влиянием притяжения Юпитера комета разорвалась на несколько кусков, из которых одни упали на поверхность гигантской планеты, другие превратились в метеоритную пыль, а тот, на котором находился вагон-граната, с удвоенной быстротой понесся по совершенно иной орбите.

Шарп направился к телескопу, чтобы взглянуть, где находится Юпитер. К величайшему его горю, кометный обломок удалялся от планеты, и ее диск с каждой минутой уменьшался в размерах. Но, вычислив новый путь кометы, ученый увидел, что он стал гораздо короче прежнего, что комета должна пройти невдалеке от Урана, потом миновать Нептун и, обогнув его, мимо Сатурна пройти прямо к Земле. Таким образом, Шарпу предстояло всего через несколько месяцев возвратиться на родную планету, предварительно увидев загадочные миры Урана, Нептуна и Сатурна. Эта перспектива с лихвой искупала утраченную возможность наблюдать Юпитер, и Шарп не мог удержаться от злорадного чувства при мысли, что его соперник Осипов будет сидеть на Марсе в то время, как сам он увидит целый ряд неведомых миров и в конце концов с торжеством возвратится на Землю.

– Эге, коллега, – с улыбкою говорил астроном, мысленно обращаясь к Михаилу Васильевичу, – посмотрим теперь, чья возьмет.

С этого дня все опасения кометного Робинзона относительно ожидающей его участи рассеялись, и он стал спокойно выжидать, когда кометный осколок достаточно приблизится к огромной массе Урана.

Известно, что астрономический кругозор древних был, в сравнении с нынешним, очень узок. Вплоть до XVIII века Сатурн был тем пределом, дальше которыми не шла человеческая мысль. Лишь в конце этого века Вильям Гершель сделал первую гениальную попытку расширить пределы Вселенной, указав, что в 733 миллионах миль от Солнца находится новая, доселе неизвестная планета, которую он окрестил именем Уран. С тех пор целый ряд выдающихся астрономов посвятили свои труды исследованию планеты Гершеля. Однако, вследствие значительной отдаленности Урана от Земли, эта планета до последнего времени оставалась мало изученной. Вот почему Шарп сгорал от желания поближе увидеть поверхность Урана, чтобы иметь возможность проверить и дополнить существующие данные относительно этой планеты.

И эта возможность вскоре представилась. Кометный осколок пролетел не более как в 10 миллионах миль от Урана, расстояние незначительное, если принять в расчет, что Шарп имел в своем распоряжении довольно сильный телескоп. Астроном начал с определения размеров Урана. Оказалось, что диаметр последнего равен 53000 километров, то есть равен сумме диаметров четырех нижних планет: Венеры, Марса, Меркурия и Земли. Затем он перешел к изучению спутников Урана и вычислил, что центр Ариэля отстоит от центра главной планеты на 49000, Титании – на 112000 и Оберона – на 150000 километров, а время обращения их вокруг Урана равно: 2 дням 12 часам 29 минутам и 21 секунде, 3 часам 28 минутам 7 секундам, 8 дням 56 минутам 26 секундам и 13 дням 11 часам 6 минутам 55 секундам. Что касается величины спутников, то наименьшим из них оказался Ариэль, диаметр которого не более 500 километров, а наибольшим – Оберон с диаметром в 1200 километров.

Много и других интересных данных относительно Урана удалось получить Шарпу. Он вычислил, что ближайшее расстояние этой планеты от Солнца, ее перигелий равен 675 миллионов миль, самое дальнее или афелий – 742 миллионов, а среднее – 710 миллионов, что свою огромную орбиту Уран пробегает в 40 668 земных суток, делая 144700 миль в сутки, что солнечной теплоты Уран получает в 390 раз меньше, чем Земля, что эта планета одета атмосферою, состоящей из газов, не встречающихся у нас, что сутки на Уране равняются всего 10 часам 40 минутам и 58 секундам, что ось его наклонена к плоскости эклиптики не на 29°, как ось Земли, а на 76°, и так далее.

Несколько дней Шарп только и делал, что занимался этими вычислениями и наблюдениями; он почти не спал, ел на ходу – словом, боялся потерять даром хотя одну минуту драгоценного времени. Тем не менее его наблюдения были еще далеко не закончены, когда обломок кометы промчался мимо Урана, далеко оставив его за собой. Астроном испытывал неподдельное горе, видя, что исследование огромной планеты становится все более и более затруднительным. Скоро, однако, он утешился, когда на горизонте засиял Нептун, планета еще более загадочная, еще более достойная изучения. Шарп приготовился напрячь все свои силы, чтобы исследовать таинственный мир. Но дни его уже были сочтены.

Однажды, просидев, по обыкновению, всю ночь около телескопа, астроном почувствовал, что с ним творится что-то неладное: голова его горела, в висках било точно молотами, по всему телу пробегала дрожь.

– Неужели я серьезно болен? – с испугом спросил он себя.

Заболеть в одиночестве, без ухода, без лечения, без присмотра – это означало погибнуть. Погибнуть в безвестности, накануне торжества, не дождавшись заслуженной славы, заслуженного бессмертия!

Эта мысль ужаснула Шарпа, и он поспешил в вагон, чтобы достать необходимые лекарства. Но лекарства не помогли. К вечеру состояние астронома ухудшилось настолько, что он уже не мог вставать с постели.

Долго длилась мучительная болезнь. Долго крепкая натура Шарпа сопротивлялась ее губительному действию. Наконец, болезнь усилилась, и больной впал в беспамятство и бред. Фантастические образы и картины, в которых воплотились воспоминания прошедшего и планы будущего, роем проносились в воспаленном мозгу Шарпа, сменяя друг друга с быстротой калейдоскопа. Ему грезилась то дочь его соперника, так безжалостно покинутая им на верную смерть, то Фаренгейт в виде страшного чудовища, готового пожрать его, то Осипов – торжествующий, победоносный, попирающий его ногами, – и больной метался в постели, вскакивал, прятался по углам каюты, звал на помощь. Иногда эти кошмары сменялись другими, совершенно противоположными; больному грезилось его триумфальное возвращение на Землю, всеобщее поклонение ученого мира, блестящий ореол, окружающий его имя, слава и бессмертие.