Даниэль Зеа Рэй - Егерь

– Почему ты уверен в том, что Сомери выдвинет мою кандидатуру на место в Совете? – спросил Зафир.

– Других достойных кандидатов мы не знаем.

– Вот тебе и мотив для убийства Учителя, – прошептала Роден.

– Стефан, – Зафир подошел к столу и присел напротив брата, – ты хотя бы понимаешь, что все это на руку иным? Их технология. Их антиматерия. Наши средства добычи. Они сотрут нас в порошок и колонизируют наш мир еще до того момента, как в нем зародится жизнь.

– Думаю, Сомери рассчитывает сделать то же самое с их миром.

– Это слишком самонадеянная игра.

– Ты кого в этом убеждаешь? – Стефан указал на себя рукой, – меня убеждать не нужно. Я в своем уме.

– Тогда голосуй «против».

– Тогда Сафелия умрет, – ответил он.

– Ромери голосовал против и Сафелия жива! – повысил тон Зафир.

– Значит, у Ромери был другой рычаг давления на Сомери.

– Твою мать, – прошептала Роден. – Твою ж мать!!! – прокричала она.

Зафир повернулся к ней и встал из-за стола.

– Ты? – он подошел к Роден и наклонился, заглядывая в глаза. – Ты была этим рычагом давления!

– Не я, – покачала головой Роден.

– Ты. Два года назад ты попала к нему. И он тебя принял.

– Два года назад… – прошептал Стефан.

– Когда впервые был вынесен этот вопрос на голосование в Совете? – Зафир обернулся к Стефану.

– Полтора года назад, – ответил тот.

– Ты, – Зафир вновь взглянул на Роден. – Ты сама сказала, что Сомери кланялась тебе. Ты что-то знаешь. Что-то, что способно ее уничтожить. И руки у нее связаны. Учитель об этом узнал. Жизнь Сафелии и твоя тайна, как противовес. Что за тайна, Роден? Почему Сомери тебя боится?

– Она меня не боится, – Роден прикурила елотку и отошла. – Она меня ненавидит. Но если с моей головы упадет хоть волос, моя мать раздавит Сомери. Мнение народа Суи целиком и полностью зависит от мнения знатных родов, населяющих ее. Нас уважают, к нам прислушиваются. Моя мать знакома лично с каждым представителем Парламента, с каждым членом этих знатных семей. Пока все они поддерживают Сомери – Сомери будет занимать пост Президента. Если кто-то из них отвернется от нее – Сомери конец. Это – стеклянный мир. И Сомери не станет проверять его на прочность. Мог ли Ромери шантажировать Сомери моим именем? – Роден пожала плечами. – Конечно, мог.

– Значит, я прав, – кивнул Зафир. – Ты была его козырем в рукаве.

– Теперь Ромери не помеха, – она затянулась и выдохнула дым.

– Зато теперь ты козырь в нашем рукаве, – улыбнулся Зафир.

– Не будь столь самонадеянным, – вздохнула Роден. – Если ты прав, а я полагаю, что ты прав, Сафелия до сих пор ее заложник. Он, – Роден указала рукой на Стефана, – может это изменить. Если Сафелия будет рядом с ним – устранить ее станет гораздо тяжелее. Но для этого придется рискнуть.

– Ей же и рискнуть, – добавил Стефан. – Пока она мешает только иным. Как только я расторгну помолвку, за ней начнет охоту и Сомери.

– Давайте на время оставим эту тему, – Роден выпустила колечко дыма. – Предлагаю наведаться в дом к семье Либро и проверить наводку. Сафелия раскопала нечто очень важное, но говорить, что именно, не стала. Значит, боится. А Одеялко не из пугливых.

– Думаешь, если пойдем по ее зацепке, сможем убедить Сафелию вернуться? – с надеждой спросил Стефан.

Роден улыбнулась Императору.

– В отличие от тебя, мне убеждать ее не в чем…

– Да как ты…

– Сядь и успокойся! – вновь закричал Зафир. – А ты, – он приставил палец к груди Роден, – перестань его провоцировать.

– Ну, он же такой милый, когда злится… – захлопала ресницами Роден и захохотала.

– Я ее придушу…

– Я сам, – кивнул Темный. – Сам.

Роден стояла на пепелище. Дом семьи Либро загорелся поздно ночью. Тела жильцов, точнее то, что от них осталось, нашли только утром. «Короткое замыкание» – сообщили следователи. «Хрена с два», – пробормотала Роден и направилась к машине.

Пока Зафир и Стефан в масках разговаривали со следователями, Роден думала о том, что им пора ехать в дом какой-нибудь другой жертвы и беседовать с теми свидетелями, которые все еще живы. Если они все еще живы, конечно. Стефан отошел в сторону начал с кем-то говорить по сети. Роден докурила елотку и села на заднее сидение машины.

Зафира и Стефана долго ждать не пришлось.

– Одиннадцать домов объехать придется, – невзначай, бросила она.

– Я возвращаюсь в резиденцию, – сообщил Стефан. – Ливифан требует аудиенции вечером. О чем пойдет речь – он говорить отказался. Эберроуз сейчас с ним, они обедают. Он привезет ее с собой. Думаю, они сами предложат расторгнуть помолвку.

– Хочешь сказать, что Одеялко вышла на крупное политическое дело и умыла нас с Темным в этом расследовании?

– Семью Либро устранили. Если ты можешь выйти на связь с Сафелией… – Стефан обернулся к Роден.

– Я пыталась. Она вне сети.

– Я прикажу взять под охрану всех членов семей жертв, – Стефан отвернулся.

– Только пусть охрана твоя не светится, – Роден посмотрела в окно. – Если мы хотим, чтобы они заговорили, пугать их нельзя. Кроме того, Сафелия сейчас где-то в поле. Если заметит наблюдение – смоется.

– Куда едем? – поинтересовался Стефан.

– К родителям первой жертвы, – Роден постучала ногтями по бронированному стеклу. – Думаю, стоит начать с них.

– Пойду одна, – Роден прикурила елотку.

Стефан помахал рукой, рассеивая дым по салону автомобиля.

– Держи, – Зафир снял с запястья один из браслетов и протянул ей. – Активируй режим «инкогнито», достань передатчик и вставь в ухо.

Роден надела браслет и повертела рукой в воздухе. Дорогая игрушка. Садониевый корпус, россыпь мелких датчиков-бриллиантов по торцам. От обычного украшения не отличить. Роден активировала его, выбрала режим «инкогнито» и достала передатчик. Вставила бусенку в ухо и свернула голограмму.

– Можно я оставлю его себе?

– Нет, – Зафир отвернулся и посмотрел на обветшалый дом рядом с дорогой.

– Жмот, – она выскочила из машины и направилась к дому.

Звонок не работал. Роден постучала в дверь. Никто не открывал. Она вновь постучала – внутри тихо, как на похоронах. Она сделала несколько затяжек, затушила елотку о подошву ботинка и выкинула бычок на поросшую сорняком дорожку.

– Сейчас вернусь, – произнесла она, достала из кармана электронную отмычку и открыла дверь.

– Куда? – раздалось в ухе.

– Есть кто дома? – громко спросила Роден, закрывая дверь за собой.

Внутри бардак. Вещи разбросаны, полы не мыты, ковры запылены. В прихожей висит чья-то куртка. Женская. Роден открыла ящик с обувью. Поношенные мужские туфли пятидесятого размера и два пары женских туфель сорок седьмого размера.