Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

Губы Майлза чуть дрогнули, но он смолчал, ничего не возразив.

Корделия посмотрела на него и с грустью сказала:

– Да, выходит, что и тебя донимали сплетни и слухи… Ты никогда это не обсуждал, я и подумать не могла…

– В школе да, бывало. Они меня постоянно подначивали. Обзывать меня мутантом уже приелось, вот они и разнообразили репертуар… Пришлось доходчиво объяснять, чтобы заткнулись… Айвену было проще. Он мог просто дать кулаком в морду. А я не мог допустить, чтобы он дрался за меня слишком часто… Разве что в тот раз, когда один придурок обвинил тетю Элис, что она спит с тобой… Вот тут они своего добились. В каком-то смысле… – Майлз злобно ухмыльнулся.

– Элис стала объектом клеветы и грязных домыслов, потому что не вышла замуж вторично, – тихо сказала Корделия. – Что ж, если верить тем сплетникам, то у меня недурной вкус, так ведь? Я была польщена.

– Дед как-то сказал мне, когда меня вывело из себя что-то такое, уж и не припомню что… Он сказал так: «Мы Форкосиганы. Если нас обвиняют в чем-то меньшем, чем убийство или государственная измена, мы и ухом не поведем». Потом подумал и уточнил: «Или только измена». Еще подумал: «А иногда и на это плевать».

Корделия мрачно хмыкнула:

– В этом весь старик Петер. Прямо слышу его голос. Эйрел, впрочем, думал примерно так же. В этих вопросах у них было полное взаимопонимание – или почти. Вывести его из себя можно было, только назвав Мясником Комарры… Он жутко злился. А прочее ему лишь докучало, не более того.

– Зато меня злило, – проворчал Оливер.

Майлз посмотрел на него:

– Ага! Полагаю, вы сполна нахлебались, пока отец был премьер-министром.

– И ведь по морде не съездишь… – Он помрачнел, видимо, припомнил нечто пакостное. И добавил: – Кто это выдержит?..

Когда он служил у Форкосигана, про симпатичного адъютанта премьер-министра тоже ходили слухи. Как водится, все крутилось вокруг секса и верности/неверности в разных комбинациях. Среди прочего упоминалось и искаженное подобие всамделишней ситуации. Но только случайно. Всякий знает: и сломанные часы два раза в сутки показывают точное время. Может, Майлз в свое время слышал эту версию и счел грязными сплетнями, вкупе со всем прочим. Или он вообще ничего не слышал? Учитывая, как редко в то время он бывал на Барраяре, такой вариант не исключен. Корделия задумалась: как бы уточнить… Она покосилась на Оливера, но тот не желал понимать намеки.

– К окончанию школы и поступлению в Академию все поутихло. Ну, в основном. Но чем циркулировало меньше сплетен, тем гаже они становились.

– К тому времени Эйрел ушел с поста регента. И все как-то само собой сошло на нет, – сказала Корделия. – И слава богу.

– А как насчет реакции здешнего общества? – осторожно спросила Катриона. – И на ваших будущих детей тоже. Для вас это важно?

– Не особо, но самой нарываться на оскорбления вовсе незачем. – Корделия пожала плечами: – Учитывая смешанный состав населения Зергияра, заранее не скажешь. В Период Изоляции на Барраяре вдов репродуктивного возраста не просто поощряли вступать в брак, но и принуждали. Чтобы обеспечить их дальнейшее участие в генном пуле.

Тень скользнула по лицу Катрионы:

– И не только в Период Изоляции, как это ни печально.

Корделия, кивнув, продолжила:

– Вдовы возраста, превышающего репродуктивный, давлению не подвергались, предположительно потому, что не могли привязать к себе мужчину таким образом. Допустим, вслух об этом не говорилось, но именно так и действовали все эти дикие социальные предрассудки, если уж на то пошло.

Майлз хмыкнул. Он ведь никогда раньше не задумывался над такими вопросами.

– Мы не на Барраяре, – заключила Корделия. – Сейчас не Период Изоляции, и понятие репродуктивного возраста уже давно не актуально. Можно не только законсервировать свои гаметы на много десятков лет, есть еще доступная в любом возрасте рекомбинация генов из соматических клеток. Она возможна даже посмертно, если заранее заморозить образец. Теоретически можно получить яйцеклетку даже от младенца женского пола. А ближе к реальным примерам, то ведь есть твой клон-брат Марк.

Майлз не счел нужным обсуждать очевидное, его сейчас не то беспокоило.

– Все так, но… Что подумают люди?.. Не слишком ли Оливер, хм-м… молод для тебя? – Он поморщился с несчастным видом, хорошо представляя шуточки на эту тему, а ведь это малоприятная перспектива.

– Иначе говоря, не слишком ли я стара для Оливера? Спасибо, что нашел такую дипломатичную формулировку, – ехидно поблагодарила Корделия.

– Я тоже вам благодарен, – поддержал ее Оливер с затаенной усмешкой. – Кстати, о возрасте… Мне на днях стукнет пятьдесят. Да, чуть не забыл: всех вас я приглашаю на пикник по случаю этой знаменательной даты, если еще будете здесь.

– Звучит заманчиво, – заметила Катриона.

– Уж не знаю, как насчет заманчивости, но будет очень весело. Во всяком случае, надеюсь. Там будет много семей с базы. И много-много детишек… и аттракционы, ах да! Много чего еще, наверное… – бубнил Оливер без всякого энтузиазма.

– О, отлично!

Майлз практически капитулировал перед численным преимуществом противника, но так просто сдаваться не собирался. Он упрямо вернулся к актуальной на данный момент теме про возраст:

– М-да… Что ж, если быть беспристрастным, то должен признать, цифры сопоставимы… Бетанская продолжительность жизни по сравнению с барраярской и все такое.

Катриона поморщилась, но все-таки смогла вежливо улыбнуться.

«Что ж, кто-то должен был это сказать». Корделия внезапно поняла, что хочет сделать, – и уязвленное самолюбие Майлза тут ни при чем. Она повернулась к Оливеру и отчеканила:

– Ты должен дать мне слово, Оливер. Пообещай, что переживешь меня.

Оливер растерялся.

– Я… я постараюсь? – только и смог он проговорить, глядя на Корделию в поисках подсказки. Он потер лоб, подумал, и в глазах мелькнуло понимание. Рука, как бы случайно лежащая на спинке кушетки, крепче сжала плечи Корделии, оберегая ее и поддерживая.

Майлзу потребовалась целая минута, чтобы сообразить, о чем это они. Но в итоге он справился.

– А-а… – сказал он. – Ага.

Вот у Катрионы не возникло проблем с пониманием, как женщина женщину, она ее сразу поняла и неохотно кивнула свекрови.

Вскоре вечер подошел к концу. Трое просто валились с ног от усталости. Что же до четвертого… похоже, ему много есть над чем подумать. Но зато никто не увязался за Корделией, когда она пошла проводить Оливера до дверей, и там они могли без помех поцеловаться и пожелать друг другу спокойной ночи.

И только сейчас он наконец-то выдохнул:

– Уф-ф… Во всем этом… больше политики, чем я ожидал.

– Майлз последнее время ведет себя очень по-графски.