Дэвид Веллингтон - Последний астронавт [litres]

– «Вандерер»! – звала Дженсен. – Фостер! Вы меня слышите?

Стивенс молчал. Ей приходилось оборачиваться, чтобы убедиться, что напарник по-прежнему здесь. Командир думала о космонавтах с «Мира» – первой в мире большой космической станции. Еще в 80-е годы прошлого века, задолго до рождения Салли Дженсен, русские отправляли на «Мир» по два космонавта за один полет. Два человека проводили на ее борту до нескольких сотен дней. У них было правило: где бы ты на станции ни находился, ты должен следить, чтобы напарник видел тебя, хотя бы отчасти – руку или ногу, чтобы он никогда не ощущал себя совершенно одиноким в космосе.

Дженсен представила, что было бы с ней, проникни она сюда в одиночку. Эта мысль пугала ее. Без болтовни Стивенса, 2I стал бы таким безмолвным! Слышать только собственный голос, да еще это постоянное щелканье и треск электрических разрядов – верный способ сойти с ума. Радиошумы не предназначены для человеческих ушей. Она понимала, что скоро им придется повернуть обратно. Но возвращение – даже временное – означало поражение. С каждым прошедшим часом вероятность отыскать Фостера и его людей все уменьшалась.

Ее мысли прервал треск разряда – гораздо более громкий, чем все, что она слышала до сих пор. Он заставил ее вздрогнуть, и ее ботинки громко проскрежетали по льду.

– Дженсен? – окликнул ее Стивенс.

Она провела лучом фонаря по белой долине. От яркого блеска пришлось сощуриться. Там было… что-то? Командир это почувствовала. Зрение здесь было бесполезным, но включилось какое-то другое, более чуткое восприятие, когда она услышала этот треск. Быть может, туман стал двигаться чуть иначе. Или это просто заработало чутье. Астронавты обычно не доверяли чутью. Космос почти по определению антиинтуитивен – в безвоздушном пространстве все иначе, чем на Земле. Чутье вело к гибели. И все же Дженсен что-то ощутила…

Треск раздался снова – не такой громкий, как в первый раз, – и она готова была поклясться, что над ледяной равниной вспыхнул свет, который не был отражением ее фонаря. После того как командир себе это представила, то уже не могла избавиться от ощущения, что затаилось нечто темное… и большое. Очень большое, скрывающееся в тумане. Глазами Дженсен ничего особенного не видела. Вспышки постороннего света не повторялись, а может быть, их затмевали фонари скафандра. Она подняла дрожащие руки и выключила свои фонари.

– Командир! – окликнул ее Стивенс. – Куда ты подевалась?!

– Тихо! – шикнула она.

Стивенс начал крутиться на месте. Его собственные фонари ничего нового не высветили. Ничего не изменилось – может, только, стало больше воды. Он стоял среди снежной каши толщиной в пару сантиметров, покрывшей скользкий лед. Санни посмотрел на ледяную стену – и увидел, что вся ее поверхность блестит от воды. Целая гроздь сосулек сорвалась с карниза и разбилась об пол. Проверив дисплей скафандра, астрофизик убедился, что температура составляет уже десять градусов Цельсия. И она продолжала повышаться. С температуры ниже точки замерзания воды она дошла до такой, какая соответствует на Земле солнечному дню в начале весны.

Стивенс поднял голову – и как раз в этот момент струя воды перелилась через край ледяной стены и с шумом обрушилась на него. Он вздрогнул – и начал скользить. Чтобы не рухнуть ничком, ему пришлось ухватиться за толстый сталагмит. Обнимая крепкую колонну, астрофизик попытался восстановить равновесие, но ноги его продолжали проскальзывать по гладкой поверхности.

– Ну же, – сказал он. – Ну же, ну! Давай!

Внутри его шлема негромко тренькнуло. Стивенс посмотрел на дисплей и увидел показание газоанализатора. Прибор по-прежнему сообщал, что атмосфера почти целиком состоит из аргона с небольшим количеством водяных паров, но теперь в ней появилась крошечная примесь кислорода. Астрофизик все еще смотрел на дисплей, когда тот мигнул, изменяя показания – кислород исчез. Как будто мимо пронесся легкий ветерок.

Не обращая на это внимания, Стивенс сосредоточился на том, чтобы нормально встать. Пока он восстанавливал равновесие, тренькнуло еще три раза. Наконец утвердившись на ногах, астрофизик чуть согнул колени и расставил руки, чтобы держаться увереннее, и попытался выровнять дыхание, которое совсем сбилось. Поток воды, низвергавшийся рядом с ним, не прекращался. Наоборот, усилился. Стивенсу надо было отойти подальше от этой реки из воды и ледяной каши. Надо было перебраться на более надежную поверхность.

Астрофизик осмотрелся, пытаясь найти участок надежного льда, – и тут свет его фонаря выхватил отверстие в стене. Луч проник прямо внутрь впадины – и на мгновение Санни увидел там нечто темное. Нечто такое, что не было льдом. А потом луч света пошел дальше, Стивенса развернуло на скользкой поверхности, и он снова чуть не упал. Заставив себя не шевелиться, астрофизик вручную повернул фонарь так, чтобы тот светил в пещеру. Вроде бы промелькнувшая штуковина больше не обнаруживалась. Наверное, игра света. Фокусы усталого мозга…

А потом темная штуковина шевельнулась, уползая от его луча.

Она двигалась. Он определенно видел, что она двигается.

– Дженсен! – взвыл Стивенс.

САННИ СТИВЕНС. Подъем температуры, внезапные струйки кислорода… Если раньше это было неясно… Ага. Внутри 2I шли изменения. Быстрые изменения.

Дженсен попыталась отрешиться от всех помех. От голоса Стивенса в первую очередь. От своего собственного сердцебиения, которое слышала даже яснее, чем тикающие удары по радио. Командир позволила своему взгляду успокоиться, ни на чем не фокусируясь. Она начала видеть искры света, но знала: это просто ее мозг пытается осмыслить темноту. Она выискивала не это. Вода струилась поверх обуви, но Дженсен не обратила на нее внимания. Собственное дыхание шуршало в ушах, так что она его задержала – до боли в груди.

«Давай, – думала командир. – Давай уже!»

Та штуковина – огромная штуковина, которую она почуяла, – была тенью, прячущейся среди теней. Дженсен ее не видела, только на самом низком пороге чувствительности ощущала ее присутствие, но не сомневалась, что она там, среди льда. Оставалось дождаться, когда неведомое создание или явление снова высветится… А потом это случилось. Крохотная тусклая вспышка света, за которой почти тут же последовал треск в наушниках.

Вспышка длилась долю секунды, осветила только малую часть того, что высматривала командир «Ориона-7». И все-таки она это увидела – увидела своими глазами. Это было нечто громадное. Трудно было сказать – насколько, не зная, как далеко оно простирается – но БОЛЬШОЕ. По крайней мере сто метров в длину, а может, и намного длиннее. Это нечто нависало над Дженсен. Оно имело яйцевидную форму, более широкое снизу, чем сверху, с плавными, органическими изгибами. Покровы его были неровными, а нижнюю часть обвивала кружевная сетка то ли корней, то ли щупальцев – свисающая ко льду у своего подножия. Та вспышка света, которую командир увидела, на самом деле была электрическим разрядом, который змеился вверх по этому сетчатому пологу.