Дэвид Веллингтон - Последний астронавт [litres]

Астрофизик увидел, что над ним наклоняется лицо командира Дженсен. Она выглядела встревоженной. Это его почему-то испугало, словно он… словно он… о, точно, он же…

– Срежьте! – потребовала Рао. – Это нужно сделать!

Срезать что? Что срезать?! С кого?! Стивенсу показалось, что его разрывают на части, вскрывают как консервную банку – и он заорал, но скосив глаза, увидел, что он уже не в скафандре и теперь с него срезают термокомбинезон, раздевают донага. «Эй, вы что, ребята?» – хотел сказать он, но не смог, рот не раскрывался.

Санни ощутил жуткую, сокрушительную боль в груди. Все стало алым.

Он очнулся, глядя в лицо роботу. Кажется, его зовут РАМ… Роботизированные ассистенты и медик… Да, да такие делают в «К-Спейс».. Почему он смотрит на РАМа? Ничего не понятно, на «Орионе» нет РАМов.

– Где мы? – спросил астрофизик. – Где мы?

КАРЛА АТЗ, ИНЖЕНЕР-БИОМЕДИК. Хотя с доктора Стивенса сняли скафандр, мы по-прежнему получали данные о его состоянии благодаря манжете биомонитора, закрепленной у него на щиколотке. С расстояния в миллионы километров мы видели, например, что насыщенность крови кислородом у него упала до семидесяти пяти. Нормальный уровень для человека лежит в диапазоне от девяноста до ста.

Втащить Стивенса внутрь «Вандерера» так, чтобы не ухудшить его состояние, было непросто. Извлечь из скафандра – кошмарно сложно. Дженсен увидела на груди собственного скафандра пятно крови. Было бы намного проще, если бы им самим можно было снять скафандры и работать голыми руками, но это… было неразумно. Командира одолевали усталость и страх. Она потела, чувствовала упадок сил – но понимала, что ей нельзя поддаваться слабости.

– Помогай ему, идиот! – потребовала она, хватая робота и встряхивая его.

– Ему нужна жидкость, – сказала Рао, оставшаяся на «Орионе» и отслеживающая происходящее в виртуальной реальности.

Хокинс прижал Стивенса к стене орбитального отсека «Вандерера». Руки и ноги астрофизика подергивались. У него вот-вот мог начаться судорожный припадок.

– Помогай ему! – крикнула Дженсен роботу.

– Извините, я имею право лечить только работников «К-Спейс», – отозвался РАМ.

Шестиугольник у него на груди переключился, став из фиолетового ярко-зеленым.

– Черт, он же умирает! – всхлипнула командир, хватая робота за тонкую руку. – Если ты ему не поможешь, я тебе клешни поотрываю…

– Погоди! – остановил ее Хокинс. – Санни ведь работал в «К-Спейс»…

Дженсен кивнула. Да! Да! Может, они заставят этого робота помочь.

– Его зовут Санни Стивенс…

– Боюсь, что без личного идентификатора работника «К-Спейс» я помочь не могу, – сказал РАМ. – Мне очень жаль.

Дженсен зарычала, сжимая кулаки.

Но тут глаза у Стивенса широко открылись. Видимо, он слышал их разговор, хоть и находился в полубессознательном состоянии.

– Стивенс, Санни, – сказал он. – Мой номер… К6235… ДА1.

– Приветствую вас, доктор Стивенс, – сказал РАМ.

– Дженсен, – проговорил Стивенс. Глаза у него широко открылись, и он вдруг полностью пришел в себя. – Дженсен, что ты со мной сделала…

В узком торсе РАМа открылись дверцы. Из руки выдвинулась игла, и вонзилась Стивенсу в руку – по пластиковой трубке в вену потекла желтая жидкость. Стивенс охнул от боли.

– Проверьте его живот, – потребовала Рао. – Надо, чтобы вы на него посмотрели: мне видно только то, что видят камеры ваших скафандров. Ищите входное отверстие.

Дженсен оттянула с живота Стивенса остатки термокостюма. Густые капли крови скопились на его изнанке, образуя в невесомости идеально правильные красные полусферы. Из-за крови, засохшей у него на волосатом торсе, ничего нельзя было разглядеть.

– Позвольте мне, – сказал РАМ.

Он обрызгал рану водой, смыв часть кровавой корки, откачав специальным насосом образовавшееся месиво. Однако кровь из длинной раны на животе Стивенса лилась с той же скоростью, с какой робот ее откачивал.

– О, черт! – охнула Рао.

– Что происходит? – спросил Хокинс.

Он висел вниз головой относительно Дженсен, удерживая руки Стивенса.

– Я сейчас подниму здесь температуру, – сообщил РАМ, – чтобы нейтрализовать гипотермию. Не волнуйтесь, пожалуйста.

Вентиляторы в орбитальном модуле взревели, и лоскуты, оставшиеся от внутреннего комбинезона Стивенса, затрепетали в сильном потоке воздуха. В скафандре командир его не ощущала, только слышала.

– Там наверняка внутреннее кровотечение, – сказала Рао. – РАМ, ты можешь зашить эту рану? Это – первое, что нужно сделать.

– Сейчас займусь, – ответил РАМ.

Две тонкие руки, выдвинутые из его торса, начали копаться внутри тела Стивенса.

– Ой, ё… Господи! – заорал Стивенс. – Боже, как больно! Больно!

– Я ввожу слабое успокоительное, – сообщил РАМ.

– Дженсен! – заорал Стивенс. – Дженсен, ты… ты меня там бросила одного, бросила… ты, ё… так рвалась найти…

– Постарайся молчать, – сказала Рао. – Береги силы… РАМ, у тебя есть узкополевой спектрометр для экстренной проверки на токсины? Надо начать искать инородные объекты или вещества, действию которых он мог подвергнуться.

– Не-ет! – взвыл астрофизик. – Вы охренели!..

Он приподнял голову и злобно посмотрел на Дженсен.

Хокинс мягко положил ладонь ему на лоб и толкнул голову обратно. Стивенс сдался. Сил для сопротивления у него, похоже, не было.

– Это все ты, – пробормотал он, продолжая смотреть Дженсен в лицо. – Это все ты. Ты проклята! Рядом с тобой опасно. Ты убила Блейна Уилсона. А теперь ты на хрен убила меня!

ПАРМИНДЕР РАО. Мне хотелось одного: быть рядом с ним. Держать за руку. Мне не позволили даже покинуть «Орион». Я… неважно. Температура у него упала примерно до тридцати одного градуса, что было плохо. Пульс скакнул до 124. Час я наблюдала за показаниями, зная, что у Санни в любой момент может остановиться дыхание, что он может взять и умереть без всякого предупреждения. Однако положение изменилось. РАМ смог его стабилизировать. Мы остановили внутреннее кровотечение. Кризис миновал.

Хокинс покинул «Вандерер» и уже был на пути к «Ориону». Дженсен решила остаться. Она переместила Стивенса в посадочный отсек «Вандерера», где его можно было пристегнуть к одному из ложементов. Там ему было удобнее, чем в орбитальном отсеке.

Рао смотрела сканы и снимки, которые сделал РАМ, пытаясь разобраться с тем, что случилось со Стивенсом.

– Этот… отросток – давайте его так называть – пробрался ему прямо в печень, – сказала она. – На сканах виден четкий разрез, длиной сантиметров десять.

– Господи! – ахнула Дженсен по связи.

– Нет, на самом деле это хорошо. Или, по крайней мере, могло быть гораздо хуже. Если бы у него было пробито легкое или разорвана крупная артерия, он умер бы раньше, чем ты смогла бы вернуть его.