Дэвид Веллингтон - Последний астронавт [litres]

Фостер именно так и сказал, что какая-то часть Санни осталась внутри мозга. Какая-то последняя, отчаявшаяся частица – та, которая потянулась к ней. Та часть, которая вошла в контакт с 2I, по-прежнему находилась там, все еще тянулась к ней. Ей достаточно сделать шаг. Снять скафандр и войти в это скопление ищущих рук. Дать им себя обнять – чего так и не сделал Санни. Они смогут быть вместе. Возможно, если она это сделает, то сумеет говорить с 2I. Может, ей удастся убедить его – как-то уговорить – направиться прочь от Земли. Может быть. Или, по крайней мере, они с Санни будут вместе. Эта мысль… пьянила. Рао проделала весь этот путь, чтобы понять, что случилось с Санни. Почему ему пришлось умереть. Теперь она это знала. Он умер, чтобы привести ее сюда. К этому концу.

– Хочу, чтобы вы знали, наше знакомство было для меня честью, мэм, – сказала Рао. – И я надеюсь, что когда вы вернетесь на Землю…

– Рао.

– Надеюсь, вы скажете, что я сделала здесь нечто хорошее. Что бы ни случилось. То есть – если я не справлюсь и 2I врежется в Землю и… не останется никого…

– Парминдер, сейчас не время начинать тупить.

Астробиолог стиснула зубы. Она прекрасно знала, что Дженсен скажет дальше. Ей это слышать совершенно не хотелось. Не может все закончиться вот так. Они столько потеряли, выжили в таких ужасах. Не может все вот так закончиться. Не может.

– Это сделаешь не ты, – сказала Дженсен. – А я.

Рао повернулась, чтобы посмотреть на нее.

– Он ведь там, мэм. Какая-то его частичка.

– У нас на двоих один шлем. И одна из нас еще может ходить, – объяснила ей Дженсен. – Сумеет выбраться отсюда.

С этими словами командир потянулась к поясу и, отстегнув шлем от кольца, сунула его астробиологу.

– Мэм… Я ценю ваше предложение.

– У нас нет времени на эти игрища! – заорала Дженсен.

Она попыталась обхватить ноги Рао, задержать ее. Однако руки у командира стали слабыми после всех ее травм. Астробиолог легко смогла бы высвободиться. Дженсен ее не удержала бы. Она повернулась, чтобы снова посмотреть на мозг. Там ее ждет Санни. Но… Что-то оборвалось у нее в груди – и она согнулась, бурно зарыдав. Она кивнула, хоть и не видела командира сквозь слезы.

Ей надо было просто снять скафандр и шагнуть вперед, в сжимающиеся руки мозга. В эти объятия. Но… Нет. Это место. 2I. Теперь ей стало понятно. Темнота, тишина, страх. Постоянное напряжение из-за пребывания в чуждом окружении. Ей казалось, что это их изменит, сделает их другими. Этого не произошло. Это просто усилило тьму, которая жила в них самих. Внушило Дженсен одержимость поисками астронавтов «К-Спейс» – она и без того отчаянно искала искупления, а 2I просто ухватил это отчаяние и растянул до крайности. Хокинсу всегда хотелось одного – защищать Землю. 2I взял это и превратил в паранойю. А она сама? 2I взял скорбь о смерти Санни и исказил ее до этого ужасного момента – этого гадкого, гадкого выбора.

2I поднял темное зеркало и дал им посмотреть на самих себя. На все самое худшее в них. Но стоило Рао остановиться, всего на мгновение, стоило задуматься – и она поняла. Поняла, что это неправильно. Она не предаст себя. Не возьмет то, что предлагает мозг. Ради Санни – нет. Они с Санни никогда не были близки. По-настоящему – не были. Это был флирт, влюбленность…

Им не хватило времени, чтобы превратить ее в нечто реальное. Она цеплялась за нее не потому, что влюбленность стала неотъемлемой частью ее личности, а из-за того, как все закончилось. Чувство вины выжившего, наверное. Пора признать правду. Санни нет. Он умер. Отростки колыхались перед Рао, тянулись к ней. Как протянутые руки. Это не он. Не тот мужчина, который был ей дорог. Всего лишь затухающее эхо.

– Прости, – сказала Рао и взяла шлем, который ей протянула Дженсен.

Подняла его и закрепила на горловине. Чистый воздух заструился по ее лицу, охлаждая его. Это было кстати. Лицо у нее так горело, словно его подожгли.

– Иди. И не оглядывайся! – приказала Дженсен.

Рао повернулась и влезла на мозг. Руки пытались схватить ее за ноги. Отростки выстреливали в ее скафандр. Это было отвратительно, мерзко – даже думать о прикосновении всех этих рук, – но это было ничто, ничто по сравнению с тем, что она делает. Что бросает здесь.

– Иди!

На самом деле это было вроде как логично.

Дженсен подбородком сдвинула рычаг внутри кольца горловины. Ее скафандр на последних каплях энергии спросил, уверена ли она в том, что желает открыть свою установку жизнеобеспечения. Она сказала «да». Еще одно нажатие на рычаг – и спина ее скафандра раскрылась на подпружиненных петлях.

Она неудачница. Ей не удалось спасти Блейна Уилсона. Не удалось спасти Санни Стивенса. Не удалось спасти ни одного из астронавтов «К-Спейс». Она винила себя даже в смерти Хокинса. Если бы она оказалась лучшим командиром, если бы командование осталось за ней… Дженсен все видела… Видела, что творят с майором ВКС темнота и чуждость окружающей обстановки, усиливая природную паранойю до отчаянной агрессивности. Может, если бы она что-нибудь вовремя сказала, это спасло бы и его.

Но астронавт Салли Дженсен этого не сделала. Она неудачница. Она многоразовая неудачница. Но так уж оно и бывает с неудачниками. Когда падаешь, когда все полностью просираешь – ты не ложишься и не сдаешься. Нет. Когда погиб Блейн Уилсон, она это поняла. Поняла, что у нее есть обязанности перед другими – не только перед теми, кого она подвела. Она привела «Орион-6» обратно на Землю. Она позаботилась о том, чтобы Джулия Обрадор и Али Динвари вернулись домой, в свои семьи. И теперь она постаралась сделать так, чтобы у Парминдер Рао остался шанс вернуться домой.

Очень жаль, что на этом ее ответственность не заканчивается. Рой Макаллистер выбрал ее, потому что считал, что Салли Дженсен может быть настоящим астронавтом. Зная все, что из этого проистекает, зная, что когда отправляешься в космос, то рискуешь. И принимаешь как факт, что можешь не вернуться. И это не все. Даже в тот роковой момент, когда шансов выжить нет, астронавт продолжает думать – и действовать. Спасает, что можно.

Командир «Ориона» тихо вскрикнула – позволила себе хотя бы это – и вытащила травмированную ногу из скафандра. Нога дергалась – и при каждом подергивании все ее тело пронизывала слепящая боль, прокатывалась по телу и попадала в мозг, словно бомба. Дженсен оттолкнула от себя скафандр. Полной темноты не было. На нагрудной панели скафандра горели датчики, создавая слабенькое освещение. Его хватало, чтобы она видела руки, которые образовывали мозг. Нейроны, так?.. Это скорее всего гигантские нейроны, аксоны и дендриты – но в огромном масштабе 2I.

Но несмотря на это понимание, они все равно казались Дженсен кистями человеческих рук. Она видела, что руки шевелятся. Двигаются, вяло и медлительно – сначала только малая их часть, но постепенно все большее и большее число. Они тянулись друг к другу, пытались установить связи. Вернуть контроль. Может, это к лучшему. Может, пока мозг еще ошеломлен, ей будет легче забраться в его темные глубины, протиснуться в его чуждые мысли и быть услышанной.