Вернор Виндж - Пламя над бездной [сборник]

— И часть этого зла, — вмешался Когти, — сжевала мою расу на завтрак.

Равна кивнула:

— В конце концов оно и нашего героя тоже схрумкало. Он был мертв почти объективное столетие. Враг очень старался не дать ему возродиться. Когти и я — может, последние, кто пытается его вернуть… Что вы знаете о клонировании, господин Томпсон?

Хамид ответил не сразу. Он слишком хорошо понял, куда она клонит.

— Туристы утверждают, будто в состоянии вырастить жизнеспособную зиготу почти из любой телесной клетки. Они говорят, это легко, но в результате получается не более чем близнец оригинала.

— Примерно так. Фактически же клон часто представляет собой меньше , чем близнец. Очень многое в характеристиках взрослого индивида определяется обстоятельствами внутриутробного развития. Взять хотя бы способности к математике. Они отчасти задаются генетически, а отчасти зависят от того, получил ли плод в нужное время тестостерон в строго определенном избытке. Чуть-чуть переборщить — и получишь идиота. Мы с Когтями уже давно в полете. Пятьдесят лет назад мы достигли Лотлримара — самая что ни на есть дыра на задворках Вселенной. У нас была с собой пригодная для клонирования клетка Великого. Мы как смогли приспособили под свои нужды медицинское оборудование для гуманоидов. Новорожденный выглядел достаточно здоровым…

Шелестящее шипение.

— Но почему вы не вырастили… ребенка… сами? — спросил Хамид. — Зачем наняли кого-то, чтоб отвез его в Медленную Зону?

Равна прикусила губу и отвернулась. Ответил Когти:

— По двум причинам. Враг бы многое отдал, чтобы ты умер окончательно. Медленная Зона — лучшее укрытие на время твоего взросления. Вторая причина более деликатна. У нас не осталось записей твоих исходных воспоминаний, мы не смогли бы создать точную копию. Однако можно было воспитать тебя в условиях, имитирующих прошлое оригинала… чтобы получить человека с идентичным кругозором [32] Точная аналогия имеется в романе Кэролайн Черри «Сытин», который написан одновременно с «Болтушкой» (воскрешение Арианы Эмори). Любопытно, что обстановка детства Хамида Томпсона резко отличается от средневековой атмосферы детства Фама Нювена на Канберре. В ретроспективе допустимо предположить, что под «оригиналом Хамида» здесь имеется в виду не Нювен, а Джефри Ольсндот (в «Детях небес» у них с Равной Бергсндот завязались романтические отношения). Джефри вырос на Страуме, в семье Арне и Сьяны Ольсндот, однако рано потерял родителей на планете Когтей и рос в обществе чужаков, в мире, осуществляющем переход к технологически развитому обществу; друзей среди сверстников не имел, предпочитая проводить бóльшую часть времени со своим другом из Когтей, Амдиранифани. Дополнительный вес этой гипотезе придает тот факт, что в «Пламени над бездной» Равна считает (ошибочно) Джефри математическим гением (что ожидалось и от Хамида); на самом деле выдающимися способностями к математике был наделен Амдиранифани. Фам Нювен же их не имел, хотя и считался талантливым программистом. Однако надо учесть, что все попытки идеально согласовать «Болтушку» с основным циклом априори безнадежны. .

— Вроде как компенсировать оригиналу тяжелый случай амнезии.

Когти фыркнул:

— Да. Сперва все шло очень удачно. Нам повезло отыскать на Лотлримаре Хуссейна Томпсона. Он показался нам умным человеком, согласным отработать свои деньги. Он забрал новорожденного в гибернаторе к себе на Срединную Америку и женился на такой же умной женщине — твоей матери. Мы все просчитали, а окружение детства оригинала удалось сымитировать даже лучше, чем мы надеялись. Я даже оставил с новорожденным — с тобой — одного своего элемента.

— Думаю, что об остальном могу догадаться, — сказал Хамид. — Все шло отлично первые восемь лет… — счастливых лет в любящей семье, — пока не стало ясно, что никакой я не гений-математик. Нанятый вами человек не знал, что делать, и ваш план рухнул.

— Он не должен был! — хлопнула по столу Равна. От этого движения ее тело так подскочило, что ноги чуть не вырвались из зацепов. — Математические способности важны, да, но шанс еще оставался… если б только Томпсон не надул нас. — Она яростно взглянула на Хамида, потом на стаю. — Родители оригинала умерли, когда тому было десять. Хуссейн и его женщина обязаны были исчезнуть со сцены, когда десять лет исполнится клону, сымитировав гибель в авиакатастрофе. Так мы договорились! Вместо этого… — Она сглотнула слюну. — Мы с ним говорили. Он не хотел встречаться лично. Придумал кучу отговорок, сообразительный ублюдок. «Не понимаю, что хорошего принесет мальчику новая потеря», — сказал он. «Он не сверхчеловек, просто добрый мальчишка. Я хочу, чтоб он был счастлив!» — Равна задохнулась от омерзения. — Счастлив! Если б он понимал, на что мы пошли, каковы ставки…

Лицо Хамида помертвело, застыло. Он подумал: каково это — блевануть в невесомости?

— А что… что с моей матерью? — спросил он очень тихо.

Равна энергично помотала головой:

— Она пыталась переубедить Томпсона. Это не сработало, и она бросила тебя. Но уже поздно; в любом случае, такая травма не отвечала биографии оригинала. Однако свою часть уговора она выполнила; мы выплатили ей бóльшую долю гонорара… Мы явились на Срединную Америку, ожидая найти живым чудесного человека. А вместо него…

— …получили кусок дерьма?

Он не в силах был вымолвить это гневно. Равна издала судорожный вздох:

— Нет, я так не думаю. Хуссейн Томпсон, полагаю, вырастил достойного человека, а этим немногие могут похвастаться. Но, стань ты тем, кого мы заказывали, тебя бы уже знала вся Срединная Америка — знала как величайшего изобретателя, крупнейшего деятеля со времен основания колонии. И это было бы только начало. — Она посмотрела на него с таким видом, словно что-то… вспоминала?

Когти изобразил неуверенное человеческое покашливание.

— Совсем не кусок дерьма. Но и не просто «доброго мальчишку». Часть меня жила с Хамидом двадцать лет; воспоминания Болтушки о тебе такие, что для элемента ясней и не пожелаешь. Хамид не кажется неосуществленной мечтой, Рав. Он другой, но мне нравится думать о нем… почти как о том, другом. А когда его прессанули… я видел, как он дерется. Даже оригинал не справился бы лучше, учитывая его прошлое. А как он рискнул угнать полуфабрикатный антиграв?..

— Ладно, малыш Когти, предположим, что мальчишка смышленый и смелый. Но есть же разница между самоубийственным дурачеством и просчитанным риском. В таком возрасте он едва ли уже изменится, став кем-то бóльшим, чем обычный «достойный человек». — В словах ее прозвучал тяжелый сарказм.

— Могло быть хуже, Рав.