Вернор Виндж - Пламя над бездной [сборник]

Запахи стряпни развеяли привычный сон с открытыми глазами. Сегодня мясо с бобами и что-то вроде репчатого лука. Сюрприз. Пахнет вкусно; будь пища хоть немного разнообразней, Йоханне бы понравилось. Но свежих фруктов она не видела уже шестьдесят дней. Зимние блюда здесь были, мягко говоря, однообразны — солонина и овощи. Джефри бы на ее месте закатил скандал. Уже месяцы миновали с той поры, как шпионы Древорезчицы принесли весть с севера: Джефри погиб во время той атаки. Йоханна с этим свыклась — пришлось. В каком-то смысле одиночество всё… упрощало.

Стая поставила перед ней тарелку с мясом и бобами, положила рядом что-то вроде ножа. Ладно. Йоханна неловко подцепила изогнутую рукоятку, приспособленную не для пальцев, а для челюстей, и принялась за еду.

Она почти закончила трапезу, когда в дверь вежливо поскреблись. Прислуживавшая девочке стая булькнула в ответ. Гость отозвался и добавил на неплохом самношке (голосом, до жути похожим на ее собственный):

— Привет, меня зовут Грамотей. Я поговорить с тобой немножко, хорошо?

Стая-прислужница одним элементом обернулась к Йоханне, пока остальные наблюдали за дверью. Грамотей был тот, о ком она думала как о Напыщенном Клоуне. Он вместе со Странником захватил девочку в плен, но оказался так глуп, что она его почти не опасалась.

— Ладно, — сказала Йоханна, уставясь на дверь. Ее прислужница (а может, стражница) схватила челюстями арбалеты, и все пять элементов утекли по лесенке на чердак; внизу места хватало только для одной стаи.

Вместе с гостем в комнату ворвались холод и сырость. Йоханна села по другую сторону от очага, Грамотей принялся стягивать дождевики. Элементы стаи отряхивались шумно, почти как собаки, — удивительное зрелище, и лучше в это время было отойти подальше.

Наконец Грамотей неторопливо расположился вокруг печной ямы. Под дождевиками у него были куртки с обычными пристежками, плечи и ляжки оставались голыми. Грамотей, кстати, еще и подбивал куртки над плечами, чтобы казаться плотнее. Одним элементом он принюхался к тарелке, остальными головами озирался туда-сюда, не глядя, однако, прямо на девочку.

Йоханна опустила на стаю нацеленный взгляд. Ей все еще доставлял неудобства разговор со многими мордами; обычно она выбирала ближайшего элемента и обращалась к нему.

— Ну? О чем ты хотел поговорить?

Одна из морд наконец посмотрела на нее:

— А? Ага, да. Я тут подумал зайти посмотреть, как у тебя дела. То есть…

Буль-буль . Сверху отозвалась стая-служанка, вероятно отчитываясь о настроении девочки. Грамотей распрямился, четыре головы из шести поглядели на Йоханну. Остальные два элемента рыскали взад-вперед, словно обдумывая что-то важное.

— Вот, взгляни. Ты единственный человек, которого я знаю, но я всегда старался изучать характеры. Я знаю, что ты здесь несчастлива… — Напыщенный Клоун мастерски владел искусством констатировать очевидное. — …И я это понимаю. Но мы стараемся помочь тебе, чем можем. Это не мы — те злые, которые убили твоих родителей и брата.

Йоханна уперла руку в потолок и наклонилась к собеседнику. «Все вы тут бандюки. Просто так получилось, что враги у нас общие».

— Я знаю. Я с вами сотрудничаю. Без моей помощи вы бы застряли в детском режиме данника. Я показала вам программы обучения чтению. Если в ваших башках есть хоть немного мозгов, к лету получите порох.

Йоханне давно пора было сменить любимого Слоника на устройство посерьезнее. Но в нем оказалось много сведений по истории — рассказы о королевах и принцессах Темных веков, о том, как те подчиняли себе джунгли, отстраивали города и, наконец, сооружали звездолеты. Туманные отсылки пробуждали в учениках интерес к более сложным вопросам из истории технологии. Порох — одно из простейших изобретений. Когда погода улучшится, предстоят заманчивые экспедиции; Древорезчица знала, что такое сера, но в городе этого вещества было недостаточно. Пушки построить будет сложнее. Но потом…

— Потом вы уничтожите своих врагов. Ваш народ добьется желаемого. Ну и чего ты ноешь?

— Ною? — Напыщенный Клоун по очереди покачал головами вверх-вниз. Эти жесты беспокойства соответствовали лицевой мимике, но Йоханна пока плохо в них разбиралась. Сейчас он, кажется, в замешательстве. — Я не ною. Ты нам помогаешь, это правда. Но, но… — Теперь вокруг бегали три элемента. — Но я вижу больше остальных, почти как Древорезчица умела в старые дни. Я… я видел у тебя слово для этого… дилетант . Ну, ты знаешь. Учился всем наукам подряд и всесторонне одарен. Мне всего тридцать, но я прочел почти все книги мира, и… — Его головы поникли, уж не в смущении ли? — Я даже намерен сам написать книгу. Возможно, подлинную историю твоих приключений.

Йоханна поймала себя на том, что улыбается. Обычно Когти представлялись ей варварами, нелюдями по облику и духу. Но если закрыть глаза, почти получалось вообразить себе на месте Грамотея приятеля-страумера. У мамы были друзья такие же безмозглые и самовлюбленные, как этот, мужчины и женщины, у которых в загашнике имелись сотни грандиозных планов и ни одного реализованного. На Страуме она старалась избегать общества таких зануд. А здесь… пожалуй, глуповатый Грамотей словно немного возвращал ее домой.

— Ты пришел изучить меня для своей книги?

Еще поочередные кивки.

— Ну да, в общем, так. И еще я хотел поговорить с тобой о других своих задумках. Видишь ли, я всегда был склонен к… э-э… изобретательству. Я понимаю, в твоих глазах это мало что значит. Мне кажется, в Даннике заключено все, что только можно изобрести. Я там обнаружил многие из своих лучших идей. — Он вздохнул или изобразил вздох. Он говорил одним из научпоповских голосов данника. Когтям ничего не стоило имитировать звуки; зачастую это сбивало с толку.

— Короче, я думал, как некоторые из них можно усовершенствовать… — Четыре элемента Грамотея опустились на животы перед печной ямой; похоже, разговор намечался долгий. Оставшаяся двойка перебежала на ту сторону ямы и протянула девочке стопку бумаги, скрепленную медными кольцами. Пока один говорил на той стороне очага, двое на противоположной осторожно переворачивали страницы и указывали Йоханне, куда смотреть.

Да уж, идей у него на три короба да лукошко. Запрячь птиц в летающие лодки, сконструировать исполинские линзы и сжечь врагов сфокусированным солнечным светом… по некоторым идеям стало понятно, что он полагает атмосферу простирающейся за луну. Каждую идею Грамотей объяснял с занудной дотошностью, тыкая в рисунки и настойчиво поглаживая девочке руки.

— Ты видишь, какие открываются возможности? Моя уникальная сметка вместе с подтвержденными Данником изобретениями. Кто знает, куда заведет нас это сочетание?