Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

– Вы и сами прекрасно знаете, Гелин, что благодаря нашей миронической подготовке нам не страшен никакой гипноз! Не берите в голову! Что до меня, то я полагаю, что мятеж фаталистов, если он случится, обречен на провал.

– Хотел бы я быть в этом так же уверен, как вы, Хорк. Я тоже думаю, что они потеряли все шансы на взятие власти, но навредить нам они способны. Если, к примеру, у них появится возможность уничтожить лично вас , они этой возможностью воспользуются. Вас и вашу жену охраняет с десяток надежных парней, другие присматривают за Кельбиком и властителями. Но если вы не будете принимать опасность всерьез, это облегчит им задачу!

– Благодарю за заботу. Впрочем, я и сам всегда начеку.

В два часа ночи Рения сообщила мне о новом землетрясении. Подземные толчки необычайной силы отметили все сейсмографы планеты. Архипелаг Киль за полчаса погрузился в океан, и на этом месте началось извержение подводных вулканов. Поскольку эвакуация населения уже закончилась, жертв почти не было, но запись катастрофы, переданная с космолета, потрясла меня. Гигантский фонтан поднимался к черному, усеянному звездами небу из середины темного пятна растаявшего в этом месте океана, а вокруг сверкало белизной ледяное поле. В четыре часа утра чудовищный взрыв выбросил к зениту миллионы тонн подводного грунта, который обрушился каменным градом на лед.

В Кельнисе и Аслоре от этого взрыва провалились верхние уровни подземных улиц, а в Борик-Реве, на месте вашего Лос-Анджелеса, герметичный панцирь нижнего города дал опасную трещину.

Незадолго до полудня я вызвал Марс. Последняя экспедиция грузилась на корабль, так и не раскрыв тайну марсианского звездолета. Они успели осмотреть лишь часть очень сложных двигателей. Я посочувствовал им, однако был рад, что мой приказ исполняется. Выключив экран, я прилег отдохнуть.

На следующее утро я проснулся довольно поздно, когда Рения отбыла на свой пост. Я поспешил в рабочий кабинет и сразу включил экраны. Всюду все было как будто в порядке. Сейсмографы не отметили новых толчков, и напряжение коры под Тихим океаном постепенно уменьшалось. На Венере, где нет глубоких океанов, толчки были незначительными.

Ко мне зашел Кельбик, мы переговорили о текущих делах, а затем я поставил перед ним новую задачу – организовать производство мощных фульгураторов. В нашем мире без войн они были не нужны, и этот вопрос никогда не изучался. Однако документы, обнаруженные на Марсе, говорили о том, что на далеких планетах Галактики существуют другие разумные существа, и неизвестно еще, встретят ли они нас мирно и дружелюбно.

Около полудня один из моих экранов включился, и я увидел ошеломленное лицо Тирика, главного инженера по связи.

– Хорк, вас вызывают с Марса!

– Этого не может быть. Экспедиция вылетела еще сутки назад!

– Это я знаю, но передача идет с главной ретрансляционной станции близ Эрикобора, марсианского города, который они раскапывали.

– Но кто ее ведет?

– Неизвестно. Он отказывается сообщить свое имя и не передает картинок. Требует прямого разговора с вами.

В моем мозгу мелькнула страшная догадка.

– Хорошо, дайте связь.

На экране, как я и ожидал, появилось лицо Клобора. Он улыбался.

– Не злитесь, Хорк, это бесполезно. Вам до меня не добраться! Вы уже не сможете отправить меня на Плутон!

– Клобор! Старый безумец! Как вы могли… И почему капитан не сообщил о вашем отсутствии на борту? Уж до него-то я доберусь!

– Он не виноват! Я выскользнул из космолета прямо перед отлетом, предварительно выведя из строя передатчик, чтобы они не смогли попросить разрешения вернуться за мной…

– О! На это я все равно бы ответил отказом! Но почему вы остались на Марсе?

– Все очень просто. Я тут собрал ретранслятор, который позволит вашим физикам руководить мною, пока я буду заканчивать разборку двигателя марсианского звездолета. Поработаю до тех пор, пока Солнце… Короче, остается еще больше недели, и я надеюсь, что успею, пусть в механике я ни черта и не соображаю.

Я не находил слов. Мне хотелось встать и поклониться этому старику. Какое самопожертвование! И какое спокойствие!

– Но послушайте, Клобор, вы подумали о том, что… когда солнечный прилив достигнет Марса… Я знаю, все произойдет быстро, но вам все же придется пережить несколько ужасных минут!

Он улыбнулся и вынул из кармана розовый флакончик.

– Я все предусмотрел. В этом флаконе – биринн.

Я умолк. Биринн убивал молниеносно.

– Мы только теряем время, Хорк. Переключите меня на ваших физиков. Разве что, когда наступит этот последний момент… держите рядом с собой открытую бутылочку маранского. Мне хотелось бы выпить за вашу удачу!

Мы принялись ожидать катаклизма. На всякий случай все верхние этажи подземных городов были эвакуированы, герметичные ворота между уровнями заперты. На поверхности, во мраке, прорезаемом лишь лучами прожекторов, специальные роботы засасывали снег и отвердевший воздух и засыпали этой смесью города, создавая для них как можно более толстый панцирь. Теперь мы знали, что успеем избежать катастрофы, но нам хотелось по возможности сохранить суперструктуры.

За несколько часов до намеченного момента ко мне с последними результатами явился Кельбик. Он был так же озабочен, как и я, но в то же время сиял: его расчеты были проверены и подтвердились с точностью до двадцатой цифры после запятой! Все солнечные пятна исчезли, и Солнце уже начинало пульсировать, сжимаясь и расширяясь во все более учащающемся ритме. Вместе с Кельбиком мы направились в зал управления.

Там нас собралось в общей сложности семьдесят семь человек. Множество телеэкранов было установлено по всем городам, но лишь наше собрание имело привилегию непосредственно принимать все передачи восемнадцати релейных станций, оставленных между нами и Солнцем. Эти передачи на волнах Хека записывались и одновременно проецировались на восемнадцать отдельных экранов. Первая релейная станция на спутнике, обращавшемся примерно в тридцати миллионах километров от Солнца, вторая – на Меркурии, где еще работала автоматическая обсерватория Герукои. Третья станция осталась на бывшей орбите Венеры. Четвертая – на бывшей орбите Земли, пятая стояла на поверхности Марса. Остальные равномерно распределялись между Марсом и Землей, продолжавшей свой бег.

Я сидел между Хани и Кельбиком, положив руки на пульт управления геокосмосами, которые работали почти на полную мощность. Теперь с каждой секундой мы удалялись от Солнца на две тысячи километров. Если наши расчеты были верными, солнечный прилив уже не мог нас достать. Однако оставалась опасность радиации.

На восемнадцати экранах, как бы с разного расстояния, мы видели лик Солнца. Лик грозный и гневный, косматый от протуберанцев, в пятнах такой невыносимой яркости, что глазам было больно, несмотря на светофильтры. Особая настройка позволяла менять увеличение или рассматривать солнечную поверхность в различных полосах спектра, соответствующих тем или иным элементам. Три тысячи регистрирующих автоматов в центральной обсерватории должны были сохранить все записи и снимки для последующего анализа – если только мы не ошиблись, если только Земля не погибнет…