Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Молчание нарушил Хани:

– Если все пойдет так, как предсказывали Хорк и Кельбик, катаклизм начнется огромным протуберанцем в экваториальной зоне. Перед этим на Солнце снова появятся пятна…

Мы долго еще сидели, не произнося ни слова.

Напротив нас, на экранах, пылали изображения Солнца.

Властитель машин склонился ко мне:

– Хорк, я только что получил сообщение из лаборатории космической физики. Они проанализировали планы марсианского звездолета, переданные Клобором. Наши физики уверены, что за несколько лет сумеют воссоздать марсианский двигатель, тем более что последний космолет с Марса доставил некоторые детали…

«Клобор! – подумал я. – Я же обещал!..»

Я вызвал центр связи:

– Сейчас же соедините меня с Эрикобором на Марсе!..

Несколько минут спустя справа от меня осветился небольшой экран. Клобор сидел к нам спиной, вглядываясь в свой собственный экран, на котором нестерпимо сверкало Солнце.

Возле него на столике стоял флакон с розовой жидкостью, биринном. Я быстро посовещался с Хани и Гелином.

– Ретранслируйте эту сцену на все экраны обеих планет! Пусть Клобор хотя бы получит свой час славы. Он это заслужил!

Затем я наклонился к микрофону и позвал:

– Клобор! Клобор! Говорит Совет!

Там, на Марсе, седой старик вздрогнул, оторвался от захватывающего зрелища, развернулся в кресле, нажал на кнопку. Слева от него возникло изображение зала управления. Он улыбнулся:

– Спасибо, Хорк, что не забыли меня. Грустно было бы умирать одному. Но я не вижу бутылки. Вы не хотите выпить со мной?

Гелин отдал распоряжение. Тотчас же появились бутылки маранского вина. Наклонившись к микрофону, Гелин сказал:

– Клобор, от имени всех людей – спасибо! Ваша жертва не будет напрасной. Благодаря вам мы сможем когда-нибудь отправиться к звездам, не увлекая за собой всю Землю. Ваше имя будет жить в людской памяти, пока будет жить человечество!

Старый археолог улыбнулся:

– Я предпочел бы, чтобы мое имя жило благодаря моим научным трудам, а не благодаря случайной находке. Но что делать? Приходится принимать славу такой, какова она есть. Однако не занимайтесь мной, у вас есть дела поважнее. Когда настанет момент, я свяжусь с вами…

Я перевел взгляд на астрономические экраны. Меркурианский ретранслятор показывал, помимо Солнца на небе, небольшую часть горы Теней и маленькое шале, укрывшееся среди ее складок. Я перекинул его изображение Рении, сидевшей в полном одиночестве в ее геофизической кабине.

Чей-то возглас – «Пятна!» – заставил меня обернуться.

На солнечном диске близ экватора отчетливо выделилась более темная зона с рваными, вихрящимися краями.

– Все идет, как мы и предполагали, – проговорил Хани слишком уж спокойным, из-за чего это спокойствие не показалось мне естественным, голосом. – Теперь взрыва ждать уже недолго…

Однако прошел целый час, а ничего нового не происходило. Солнце неторопливо вращалось. Затем его медленно пульсирующий диск деформировался. Сбоку появился гигантский протуберанец, взлетевший, наверное, на миллионы километров.

Хани прильнул к объективу спектроскопического анализатора:

– Реакция Хорка – Кельбика началась! Через несколько секунд…

Закончить он не успел. Несмотря на почти мгновенную настройку светофильтров, мы все были почти ослеплены нестерпимо яркой вспышкой в самом центре Солнца. Когда способность видеть вернулась к нам, весь диск был окутан невероятными фиолетовыми протуберанцами. В течение пары минут Солнце раздувалось, теряло шарообразную форму, словно распадалось на части. Затем последовал сам взрыв.

Кипящее огненное море заполнило весь экран первого ретранслятора, и тот прекратил передачу, распавшись на атомы.

– Теперь остается только ждать, – проговорил Хани.

Чудовищный световой поток устремился за нами вдогонку. Но в телескопе, установленном на вершине центральной обсерватории, Солнце по-прежнему походило на сверкающую звезду. Второй ретранслятор перестал работать еще до того, как раскаленные газы достигли его, расплавленного радиацией. На последнем изображении с Меркурия люди увидели гору Теней, резко выделяющуюся на фоне охваченного пламенем неба. Даже с Марса Солнце казалось теперь более крупным и ярким, чем некогда из обсерватории Герукои.

Вскоре нас вызвал Клобор.

– Я вернулся с последней прогулки по Марсу. Уже сейчас находиться на поверхности нельзя. Лишайники горят. Думаю, жить мне осталось недолго, – закончил он тихо.

На мгновение он исчез, затем снова появился на экране:

– Здесь уже тридцать два градуса! Когда стрелка покажет пятьдесят…

Он положил термометр на стол так, чтобы мы его видели. Стрелка быстро перемещалась. Сорок градусов… сорок пять…

Я почувствовал, как кто-то сунул мне в руку бокал. В подземелье марсианского ретранслятора Клобор поднял свой:

– Друзья, тост Кальра-основателя! Думаю, сейчас он подходит больше всего! За прошедшие века, которым я посвятил свою жизнь!

– За настоящее! – хором ответили мы, вставая.

– За вечные дни грядущего!

Мы выпили. Клобор поднес бокал к губам, отпил и рухнул на стол; рука его бессильно свесилась на пол.

Мы продолжали стоять молча. Стрелка термометра перемещалась все быстрее и быстрее. Когда она показала девяносто градусов, ретранслятор перестал работать.

Марс испарился, и давление немного упало. Наши шансы на выживание выглядели теперь великолепными, смертельной опасности мы, казалось, уже избежали – разве что произошло бы нечто непредвиденное. Мы решили немного передохнуть, поручив наблюдателям сообщить нам, если случится что-то новое. Ко мне присоединилась Рения, которую все еще беспокоил тот ужасный напор, коему подвергалась земная кора. И действительно, малейший сбой в синхронизации геокосмосов мог вызвать непоправимую катастрофу. Но в данный момент силы были практически уравновешены, расходясь лишь на несколько дин. Захватив легкий приемник-передатчик, на тот случай, если мы кому-либо понадобимся, мы вышли на улицы города.

Я думал, что уже знаю его от и до, этот подземный город, но в тот день смотрел на него новыми глазами: нам почти не встречалось прохожих. Все находились в своих квартирах, кабинетах, на заводах, в лабораториях, собравшись перед экранами. Пронизанный сверкающими проспектами и более узкими улицами, прорезанный огромными садами, ложное небо которых всегда было голубым, кроме тех часов, когда шел дождь, город простирался на десятки километров. Мы направились к шахте номер семьсот два и спустились на нижний уровень, где располагались джунгли. Там обитали хищники, которые совершенно свободно бродили по подземному миру. Постовые у входа узнали нас и пропустили без вопросов, даже несмотря на то что мы были вооружены фульгураторами. Обычно проходить в джунгли с оружием воспрещалось: любой, кто отправлялся туда погулять, делал это на свой страх и риск. Но на властителей и верховного координатора это правило не распространялось. На некотором расстоянии от входа мы наткнулись на Хлларка и его трибу. В отличие от обычных слонов, из которых мы спасли лишь необходимые для выживания виды, всем параслонам предоставили убежище в Хури-Хольдэ. О том, чтобы обречь этих разумных существ на гибель, не могло быть и речи!