Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

— Ничего себе! У тебя, что же, целый флот на привязи?

— Не флот. Один курень. Казаки мы…

— Казаки — это хорошо. Казаки — злые, — уважительно кивнул Ху-Яобан, он же Сергей Лазо.

Я проигнорировал его сентенцию. Какие мы я и сам знал.

— Что ж, очень даже здОрово. Того, что у нас есть, вполне хватит. — удовлетворённо кивнула Хайри Маус.

— Сколько людей будет в десантной партии?

— С моей стороны только я и Сергей Лазо.

— Как же так, мне Лориварди говорил, что «кумоду» — это целая бригада! Сколько вас всего?

— Всего нас было восемь человек. Но сейчас это не имеет значения, поскольку «кумоду» разбежались. После ареста Циклописа народ подался кто куда. Со мной остались только Сергей Лазо, Лориварди Гнук и ещё один человек. Он будет пилотировать мой корабль во время атаки орбитальной станции…

— Подожди-подожди! А ведь у тебя должен быть человечишко, знакомый с Даннеморой, сиделец оттуда.

— Есть такой. Вот он, перед тобою, — гермафродит небрежно кивнул на Сергея Лазо.

— Так-так-так, диспозиция ясна. Негусто у вас с силами, скажем прямо — один кораблик и два человека в десанте.

— Ну да, негусто, — согласилась Хайри Маус. — А сколько ты готов дать в десант?

— Скажем, четыре человека. Как и я, все они — донские казаки, а значит, прекрасно экипированы, обучены и имеют опыт практической подрывной работы.

— Ну да, ну да, — закивала удовлетворённо Хайри Маус. — Ваша корпорация славится молодцами! Никто из твоих героев не хочет попробовать что-нибудь особенное?

— В каком это смысле? — не понял я.

— В смысле любви женщины с мужским пенисом?

— Мы за такое убиваем! — честно предупредил я. — Третий пол у нас не в чести! Не вздумай предлагать эту хрень моим героям, а то умрёшь несчастливо и до срока.

— Намёк поняла, спасибо, что предупредил, — Хайри Маус нисколько не обиделась на меня, видать, время от времени ей приходилось выслушивать подобное.

— Прежде чем перейдём к деталям, следует оговорить оплату, — заметил я.

— У меня есть пятьсот тысяч УРОДов, — сразу же ответил гермафродит, — По-моему, совсем неплохо за четыре или пять дней работы!

— Пятьсот тысяч есть и у меня, — бодро парировал я. — Это фуфло, а не деньги.

— Намёк поняла, небось, не дура. А если я удвою сумму?

— Деньги мне неинтересны.

— Может быть, ты хочешь новой любви?

— Я же тебя предупредил: не смей предлагать такое!

— Прости, но ты сказал, не предлагать такое твоим друзьям.

— Мне такое тоже не предлагай. Я — гомофоб!

— Всё поняла, прости, погорячилась, готова искупить кровью. У меня есть набор плетей, так что можешь меня постегать, если возникнет желание… Просто для меня это болезненная тема.

— Я уже догадался! Постарайся контролировать нездоровые проявления своего либидо, иначе из освобождения Хренакиса ничего не выйдет! Моё участие в деле освобождения твоего любовника возможно только при одном условии…

— Валяй!

— Я должен получить «торпиллёр».

— Не вопрос! — тут же согласилась Хайри Маус. — Я бы его отдала тебе прямо сейчас, да только не знаю, где Хренакис его спрятал. У Хренакиса, между прочим, есть немало штучек поинтереснее. Он в этом отношении большой коллекционер.

— Другие штучки меня не интересуют. Мне нужен «торпиллёр».

— О'кей, заберёшь его себе.

— Твой дружок после освобождения не пойдёт в отказ, не станет говорить, будто не признаёт условий договорённости?

— Не станет! Уж с ним-то я как-нибудь разногласия улажу, не сомневайся, атаман! Ну, что, можно сказать, договорились?

Я внимательнее вгляделся в лицо гермафродита. Оно оставалось совершенно спокойным и его безмятежность лучше всяких слов убедила меня в том, что Хайри Маус в самом деле не имела понятия о предмете нашего договора. Что ж, так даже лучше для всех!

— Договорились! — кивнул я. — Но запомни, отказа от слов «донцы» не принимают. Мы за такое убиваем…

Хайри Маус внимательно поглядела на меня.

— Я тоже, — усмехнулась она и неожиданно влепила Сергею Лазо звучный подзатыльник; мужичонка едва со стула не слетел и испуганно воззрился на обидчицу, та же лишь засмеялась. — Мой паршивец любит больших женщин, которые его больно бьют! Правда?

— М-м-м, — закивал бывший узник Даннеморы.

— Ну-с, выпьем, что ли, по второй? — Хайри Маус подняла стакашек в порцией высокооктанового горючего бурбона. — Тост скажешь?

— За Германа Титова! — провозгласил я и мы втроём опрокинули пойло в глотки.

Несколько секунд ушли на восприятие алкоголя и поглощение уксуса, после чего разговор вернулся в прежнее русло.

— Есть несколько нюансов, связанных с пребыванием на Даннеморе, о которых следует знать, — заговорила Хайри Маус. — Сергей Лазо расскажет…

— Минутку, — остановил я её. — Сейчас я позову тех, кто вместе со мною пойдёт в десант.

Я подал условный знак казакам и к нашему столику приблизились Нильский Крокодил, Батюшка и Шерстяной.

— Присаживайтесь, рОбяты, и познакомьтесь с нашими подельниками. — предложил я им. — Вот этот маленький герой в полосатой засупонке, похожей на концлагерную робу, носит почётное погоняло Серёжа Лазо. Это он пасся на тучных пастбищах Даннеморы, о чём сейчас нам красочно и расскажет. Надеюсь даже, сопроводит рассказ красочной жестикуляцией, уместной, но не чрезмерной. А вот этот сногсшибательный мужчина с грудью тридцатьчетвёртого размера… или женщина, не знаю даже, как правильно — это та самая Хайри Маус.

Казаки присели к столу, внимательно оглядывая колоритную пару; колоритная пара, в свою очередь, оглядывала казаков. Нильский Крокодил, ещё четверть часа тому назад пытавшийся тискать Хайри Маус, хмыкнул и добродушно буркнул: «Ну, шта-а-а, вот и познакомились!» Братья по куреню расселись вокруг стола, попросили робота-бармена подать стаканчики и тут же налили себе нашего реактивного бурбона.

— Ребятки хороши… — задумчиво проговорила Хайри Маус. — Представишь или как?

— Вот этот милый застенчивый юноша с торчащими волосами носит оперативно-боевой псевдоним Шерстяной, — я кивнул в сторону Антона Радаева и перевёл взгляд на Ильицинского. — Вот этот худощавый мужчина строгого вида со взыскательным взглядом и иконой под бронежилетом — Инквизитор, он же Батюшка…

— Типа, верующий, что ли? — перебил меня Лазо, подпустив в интонацию неуместный сарказм.

— Тебе, типа, лучше не шутить на эту тему… — посоветовал ему я. — Тогда умрёшь в постели, окружённый внуками, счастливый и нескоро. Наконец этот импозантный, местами стриженый казак с топориком в заднем кармане, врождённым тремором и несмыканием голосовых связок носит псевдоним Нильский Крокодил.

— Почему Крокодил? — тут же заинтересовалась Хайри Маус.