Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

Красота, да и только! Я б сам так жил, да денег надо…

Поэтому, увидав нацеленные в мою сторону многочисленные стволы, я моментально заложил самый крутой вираж, на какой только оказался способен мой заплечный двигатель, и, пролетев с немыслимым ускорением несколько сот метров, снова нырнул под крону деревьев. Едва не расплющив харю о ствол, некстати попавшийся на моём пути, я жестко опустился на грунт в зарослях какого-то засохшего кустарника. Проламываясь сквозь ветви, я шумел, должно быть, на весь лес, но меня это занимало совсем мало. Гораздо больше меня беспокоили звуки реактивных двигателей над головой: парни в тяжёлых доспехах роились над местом моей посадки точно помойные мухи.

Выбравшись из сухостоя, я с присущей мне резвостью припустил по лесу, не забывая время от времени закладывать «противоприцельные манёвры». Траектория моего движения напоминала ломаную линию, этакий набор хаотично состыкованных отрезков произвольной длины. Если бы кому-то пришло в голову восстановить мои тогдашние метания по лесу, он бы несказанно удивился получившемуся маршруту.

От рычавших над головою десантников «цивилизаторов» я вроде бы ушёл, во всяком случае, звуки двигателей довольно быстро затихли за моей спиной. Но вместо одной напасти появилась другая — близкий рёв гамарджопов и треск ломаемых веток возвестили о том, что обладатели приметных клешней почуяли моё присутствие и бросились в погоню.

Признаюсь честно, бегать по лесу мне уже надоело. Хуже бега по лесу может быть только бег по лесу на лыжах. Это, конечно, утешало, но весьма слабо. Не мальчик я, чтобы метаться по гнилым корягам ошпаренной блохой, в надетой селенитовой сари с абляционной подложкой и «цурюпой» за плечами. О температуре воздуха — что-то около двадцати восьми градусов — и увеличенной силе тяжести и говорить особенно не хочется, поскольку даже и без этих нюансов беготня являлась удовольствием ниже среднего.

Короче, подходил момент, когда вопрос следовало поставить ребром и ребром же его решить. Я не стал затягивать решение: увидав громадное дерево, росшее на пологом склоне и словно приподнятое над грунтом мощными корнями, я понял, что лучшего укрытия мне не отыскать. Под мощными кривыми корнями имелось довольно пустого пространства, чтобы там мог разместиться человек моего сложения и потому я моментально притормозил. Сбросив «цурюпу» с плеч, я отважно бросился под дерево, вспугнул какое-то страусоподобное существо, облюбовавшее это место до меня, и успешно протиснулся между корнями. Расчёт мой вполне оправдался, я очутился в своеобразном шатре, окружённый с трёх сторон мощными разветвлёнными корнями, а с четвёртой — склоном. Пождав ноги, дабы представлять из себя цель наименьших размеров, я прикрылся ранцевым двигателем точно щитом. И сразу почувствовал себя намного увереннее: пусть попробуют гамарджопы меня отсюда выковырять. Вот тут-то я и преподнесу им образцово-показательный выездной урок по огневой подготовке со стрельбой по живым мишеням в упор!

Взяв обе «чекумаши» в руки, приготовился к появлению обезьянок. Те не заставили себя долго ждать. Гукая и похрустывая ветками, они подбежали с той стороны, откуда двигался я сам — не иначе как шли по следу, точно собаки. Промчавшись мимо, они внезапно остановились, растерянно покрутили головами, припали носами к грунту, явно потеряв след. Секунду-другую они принюхивались, опустив рыла к почве, затем развернулись в мою сторону (но всё ещё не видя меня) и тут-то я сделал «пых! — пых!» с обеих рук. Две волосатые твари, самые здоровые, которые, собственно, и вынюхивали меня, завалились ничком, даже не разогнув спин. Полагаю, они отправились в небесный обезьянник, даже не осознав того, кто, как и за что именно их убил.

Твари поменьше в количестве четырёх штук бросились в разные стороны. Их яростный рёв возвестил о том, что они прекрасно осознали ужас произошедшего. Впрочем, скоро одна из тварей приблизилась к поверженным гигантам и осторожно толкнула каждый из трупов, словно побуждая подняться. Поскольку никаких движений подстреленных гамарджопов за этим не последовало, любопытная особь сделала попытку заглянуть в лица повалившихся ничком жертв моей прицельной стрельбы. От голов обеих клешнеруких обезьян осталось совсем немного, принимая во внимание, что их поразили иридиевые пули «чекумаши» на скорости девять километров в секунду. Увидев мозги и кровь молодой обезьян дико и горестно взвыл, из чего я заключил, что подобное зрелище ему хорошо знакомо. Задрав голову вверх, любопытный гамарджоп представил из себя прекрасную мишень и я не смог проигнорировать столь удобный повод снова применить оружие. Выпустив пулю ему в шею, я не только оборвал гнусный вой на самой высокой ноте, но и довёл общее число уничтоженных тварей до пяти штук, если считать, тех двух, что я столь удачно завалил во рве.

Падение третьего гамардожа убедило, наконец, его собратьев в том, что именно мои выстрелы вызывают падёж обезьяньего племени. По стволу дерева, под корнями которого я столь комфортно расположился, последовали мощные удары уж не и знаю даже чего — то ли палки, то ли лап. В любом случае попытка завалить древесного великана оказалась безуспешна, так что я лишь посмеялся предприимчивости гамарджопов.

Твари, сообразив, что свалить дерево не получится, прибегли к другой тактике. Самый находчивый обезьян предпринял попытку ударить меня клешнёй через щель между корнями. Сноровисто засунув свой отросток под дерево, он щёлкнул клешнёй перед самым моим носом, благодаря чему я получил возможность вблизи рассмотреть это необычное творение природы (если точнее — генетиков «цивилизаторов», придумавших гамарджопов). Мощная конструкция, своей фактурой похожая на хитиновый панцирь жука-коробочника, имела с внутренних сторон обеих половинок мелкие и видимо очень острые зубцы, благодаря которым сильно смахивала на хорошо заточенную пилу. Я успешно уклонился от клешни, столь хамски вторгшейся в моё жизненное пространство, и не отказал себе в удовольствии выстрелить в неё из «чекумаши». Пуля расколола одну из половинок у основания, сделав клешню функционально непригодной.

Тварь, засунувшая свой отросток под дерево, заверещала на своём поганом языке и кувыркнулась мимо меня по склону. Разумеется, я тут же дважды выстрелил в подраненного гамарждопа и оба раза не промахнулся.

Где-то совсем рядом загремели мощные очереди лёгких лазерных пулемётов. Их узнаваемый рокот, а также специфическая вонь поджареной лазером плоти убедили меня в том, что мизансцена обогатилась выходом новых персонажей — героического тюремного спецназа «цивилизаторов». Пацаны в тяжёлых роботизированных доспехах подтянулись к месту славной битвы с гамарджопами не иначе, как с целью познакомиться со мною поближе.