Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

По мере нашего приближения масштабы этого внушительного сооружения становились нагляднее. При ширине триста или даже четыреста метров длина бетонной полосы составляла километров пять. На ней белел пузатый корпус аэрокосмического самолёта, того самого «челнока» с орбитальной станции, посадку которого заметил Павел Усольцев.

Нильский Крокодил, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, круто взял к западу, чтобы найти там место для посадки геликоптера. Мы же продолжили движение в первоначальном направлении, всё более приближаясь к тому месту, где по нашим расчётам должен был находиться Чек-Пойнт. Чтобы уменьшить риск обнаружения, нам пришлось двигаться небольшими скачками, не поднимаясь высоко над кронами деревьев. А примерно за километр до бетонной платформы мы решили вообще отказаться от использования «цурюп» и пройти оставшееся расстояние пешком. С точки зрения физической нагрузки такое движение, конечно, было намного изнурительнее, но гораздо скрытнее и потому во всех отношениях безопаснее.

Хайри Маус несколько раз шутливо высказывалась в том духе, что нам следует немного поохотиться на гамарджопов. Мой рассказ о встрече с ними произвёл на неё некоторое впечатление и обладательница груди размером 34 DD испытывала охотничий зуд. Впрочем, Ола сурово осадила Мохнатого Мышонка, присоветовав ей «не гневать Бога».

По счастью, гамарджопы нам так и не встретились. Наверное, окрестности Чек-Пойнт являлись в их понимании местом неспокойным и потому приматы предпочитали там не селиться. Допускаю, что этому способствовали выжигания леса, видимо, практиковавшиеся местным населением. Во всяком случае мы пересекли два довольно протяжённых пепелища, едва-едва заросших молодым подлеском. При отсутствии огнестрельного оружия, лесной пожар, надо думать, являлся самым эффективным средством борьбы с огромными обезьянами.

Преодолев лесную полосу, мы вышли к гряде скал и примыкавшему к ним протяжённому плато. В одном месте отвесный склон плато осыпался, образовав своеобразный откос, по которому змеилась наверх пешеходная дорога. Тропа, скорее даже, а не дорога. Откос выглядел довольно крутым — никак не менее сорока градусов — и представлялось очевидным, что он никогда не видел дорожной техники. В верхней части дороги местные жители выкопали широченный ров с валом, поверх которого установили внушительный частокол. Это примитивное фортификационное сооружение перегораживало и дорогу, и откос таким образом, что не позволяло подняться наверх плато минуя узкий подъёмный мост. Назначение сего венца местной архитектурной мысли не вызывало сомнений: ему надлежало остановить гамарджопов, если только те попытались бы подняться с равнины наверх. Для пущего устрашения приматов на верху частокола белели с полдюжины громадных обезьяньих черепов, насаженных на колья. Что ж, дизайн следовало признать устрашающим и доходчивым. На своей планете Компрадор я тоже устрою какой-нибудь частокол с чужими черепами.

Помимо того подъёмного моста, что предназначался для преодоления рва на откосе, существовал и второй, отделявший посадочный стол от плато. Расстояние между краем бетонного поля и ближайшей скалой казалось небольшим, буквально метров пятнадцать-двадцать, но было очевидно, без подготовки преодолеть его невозможно. К моменту нашего появления этот подъёмный мост был опущен, подле него, за длинным бетонным парапетом, дежурила пара солдат в тяжёлых роботизированных доспехах. Очевидно, они преграждали доступ посторонних на стартовый стол. Подле аэрокосмического «челнока», стоявшего поодаль за их спинами, разгуливал ещё один военнослужащий в аналогичном облачении.

Верхушка плато зеленела кустами и деревьями. Среди них можно было видеть разноцветные легкосборные домики в один и два этажа. Раскраска домов издалека казалась весёленькой — оранжевая, жёлтая, бирюзовая. На отдельных домах виднелись вывески, но прочесть их представлялось затруднительным даже через фотоумножитель. Не могло быть сомнений в том, что мы, наконец-таки, увидели Чек-Пойнт.

Орлы рождаются в степях, в горах рождаются бараны… Я, как настоящий степной орёл, взлетел на самый верх плато и со всего маху опустился в местную помойку. Получилось хотя и смачно, но совсем даже не эстетично. К тому моменту, когда я вылез из огромной помойной ямы, костюм мой источал гадкий запах, в ботинках хлюпало и весь я сделался противен самому себе.

Случившееся, подобно поддельной монете, имело две стороны — плохую и хорошую. Плохая заключалась в том, что скверный запах мог плохо сказаться на моём имидже во время проведения конфиденциальных переговоров с жителями Чек-Пойнт. Хорошая же состояла в том, что я сразу отыскал прекрасное место для того, чтобы спрятать «цурюпу», ибо где лучше можно проделать это, как не на помойке?

От реактивного двигателя мне необходимо было избавиться как можно скорее, поскольку его присутствие за плечами немедленно выдавало во мне чужака. А того, что «цивилизаторы» разместят в Чек-Пойнт группу захвата, исключать не следовало. На их месте я бы именно так и поступил.

Местная помойка оказалась местом малопосещаемым — в этом, кстати, оказался ещё один плюс моей высадки. Я спокойно, без лишней суеты, обошёл котлован, предназначенный для сброса пищевых отходов, в укромном и самом вонючем местечке осыпал грунт, сделал аккуратную площадочку, уложил на неё «цурюпу» и абляционный фартук, после чего благополучно засыпал тайник. Сверху привалил его смердящей бочкой из-под консервов с рылолобами.

Только после этого выдвинулся в ту сторону плато, где находились постройки.

Женщины остались внизу. Все прекрасно понимали, что в местную столицу с ними соваться никак нельзя. Даже Хайри Маус — наша псевдо-женщина, существо третьего пола — в предстоявшем весёлом путешествии не могла составить мне компанию. Ибо достоверной информацией о местной уголовной иерархии мы не располагали, а не зная нюансов таковой, тащить с собою в мужской коллектив обладательницу шикарного имплантированного бюста размером 34 DD представлялось по меньшей мере неразумным. Она за одну минуту могла создать мне больше проблем, нежели решить за всю свою непростую жизнь.

Местные свалка и помойка отделялись от жилой части посёлка довольно широкой лесной полосой. Я пересёк её и, с комфортом расположившись за раскидистым кустом геномодифицированного катуаба, бразильского можжевельника, принялся изучать будничную жизнь столицы Даннеморы. Позиция моя оказалась во всех смыслах удобной, поскольку выбирал её такой тактически подкованный отличник подрывной, боевой и террористической подготовки, каковым я всегда считался со времён окончания монастырской школы тюремного типа. Катуаба некоторые любители заваривали как чай; казаки же, будучи потомственными воинами, имели стародавнюю традицию жевать чай всухомятку. Соответственно, листья катуаба также можно было не без пользы пожевать. Совмещая приятное с полезным, я опустил на лицо маску фотоумножителя и отправил в рот веточку с молодыми листочками. Посему моя слежка за жителями Чек-Пойнт оказалась не просто познавательной, но и тонизирующей.