Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

Загрузившись во чрево этого автомобиля-мастодонта, мы наконец-то получили возможность перевести дух. Внутри было довольно тесно в основном из-за того, что значительную часть объёма занимала массивная броня. Окон, амбразур и обзорных щелей не имелось, жилой отсек был спроектирован по принципу «саркофаг один на всех». Впрочем, отсутствие окон компенсировалось планшетами на бортах, транслировавшими окружающую обстановку в режиме реального времени.

— Нам нужен город Блюхер, пересечение Гестапо-штрассе и Абвер-аллее, бизнес-центр «Красная капелла».- проговорила Ольга Анатольевна, обратившись к автопилоту.

— Что-то такое знакомое! — встрепенулся Костяная Голова, услыхав адрес. — Я бы даже сказал, рождающее ассоциации.

— Ты как всегда прав, — согласился Инквизитор. — Сразу видно большого поэта! Гестапо и Абвер — это известные братья-балалаечники.

— Да что вы такое несёте, господа народ? — неожиданно возмутилась Наташенька. — Мне за вас стыдно! Гестапо и Абвер — это немецко-фашистские спецслужбы.

— Правда? — не без удивления переспросил Костяная Голова. — То-то слова из песни мне на ум пришли: «Абвернебенштелле-Ревал» поднимает чёрный стяг! Наташенька, ангел души моей… — Константин запнулся и неожиданно его лицо сделалось пунцовым. — Я хочу сказать, что она… то есть, вы… то есть, ты… такая умная и такая красивая… с зелёными глазами, такой фигурой, попой, ой, не то я хотел сказать!.. но лучше сказать это сейчас, чем никогда… ибо неизвестно, чем всё это закончится, а потому лучше сказать, чем промолчать…

— Что ты такое лопочешь?! — строгим вопросом остановила его Ола.

Наш автомобиль уже мчался по тоннелю к поверхности Нерона. Я следил по обзорным планшетам за обстановкой за бортом и рассеянно прислушивался к разговорам своих товарищей по оружию.

— Я хочу сказать, что Натс — очень умная и красивая женщина, а я — чрезвычайно одарённая творческая личность. — продолжал развивать свою мысль Костяная Голова. — Можно сказать, всячески одарённая. А потому, я думаю, что мы были бы прекрасной парой. Я хочу попросить Наташу стать…

— Не слова больше! — остановила его Ола. — Обещаю, Костяная Голова, что если ты ещё раз заведёшь волыну с подобными глупостями, то твои будущие дети останутся без отца! Обещаю тебе это как командир конвойно-расстрельного дивизиона!

— А что такого? — Константин не то чтобы обиделся (он парень вообще-то необидчивый), но как будто обескуражился услышанным.

— Ты лишишь Наташу последних иллюзий на отношения между полами. А она заслуживает лучшей участи!

— Вот как, стало быть?

— Именно так! Она заслуживает неба в алмазах.

— Я подарю ей телескоп. С пю-мионным умножителем в фекальной плоскости главной линзы.

— Не в «фекальной», а фокальной. — поправила его Ола. — Спасибо, конечно, за телескоп, это всё же лучше электронного сапога, но Наташу ты не получишь никогда и ни при каких условиях.

— А почему это ты решаешь за неё? Может, я — мужчина её мечты!

— На сей счёт можешь быть пожизненно спокоен, — заверила его Ола. — Это не так. С мужчиной своей мечты она как-нибудь разберётся самостоятельно.

И Ола посмотрела на меня. Наташа тоже посмотрела на меня. Наконец, Костяная Голова тоже для чего-то покосился в мою сторону. Ильицинский не понял произошедшего и поинтересовался:

— А чего это вы все на атамана смотрите? Гы-гы! Хотя рожа у него с этими пейсами, конечно, смешная получилась. И так-то интеллектом не был обезображен, а теперь — дык! — вообще…

Мы без особых проблем домчались до Блюхера. В столице скорость движения несколько снизилась, но в целом особых задержек в нашем движении не возникло. Потомки немцев прекрасно организовали уличное движение, спрятав часть транзитных путей в тоннели под городом; кроме того, Блюхер характеризовался неплотной застройкой и поэтому, несмотря на большое число жителей, заторов здесь практически не бывало. Наш «гробомобиль» в нужном месте нырнул в нужный тоннель и очень скоро мы оказались в подземном паркинге бизнес-центра «Красная капелла».

Я выгрузился из автомобиля со своей инвалидной коляской и в сопровождении обеих дам проехал к лифту. Подъём не занял много времени, из чего я заключил, что нужный нам банк расположен либо в невысоком здании, либо на невысоком этаже. Справедливой оказалась первая догадка: мы поднялись на верхний этаж с громадным панорамным остеклением стен, сквозь которые можно было видеть высившиеся справа и слева небоскрёбы, уходившие в низкие сизые облака.

— А-а-а-а! — заорал я в дверях лифта, выхватив из-под сидения большой механический будильник и компас.

Взоры присутствовавших в холле людей немедленно сфокусировались на мне.

— Это холл, господин Рейсфедер. Мы уже приехали в банк, — поспешила ласковым голосом разъяснить мне Ола, широким жестом указав на окружавшую нас обстановку. — Нам тут рады и нас встречают друзья.

И уже другим голосом — сухим и официальным — она пояснила изумлённому персоналу:

— У господина Рейсфедера трудности в ориентации в пространственно-временном континууме. Поэтому он всегда носит с собою компас, будильник и отвес. А в любом новом месте ему требуется некоторое время на привыкание.

Наташа, склонившись над креслом, в котором я сидел, попробовала забрать из моих рук будильник и компас, но я их не отдал. Может, ещё раз наклонится?

Впереди, сопровождая к нас к местному шефу, засеменила невысокая пожилая дама, всем своим видом дававшая понять, что она здесь большой начальник, не иначе, как главный подавальщик кофе. Процессия наша успешно преодолела пять дверей, за каждой из которых я встречал присутствующих очередным гуканьем, рыком и пуканьем. Одним словом, развлекался сообразно своему пониманию этого дела. К тому моменту, когда кресло моё вкатилось в кабинет главного местного начальника, я успел засунуть в рот свисток и порадовал себя отчаянной соловьиной трелью. Сопровождавшая нас дама вздрогнула, видать, она понятия не имела о тех домашних заготовках, что разработаны бывалыми казаками на случай проведения конфликтных переговоров.

Местный шеф, судя по всему, тоже немало удивился моему озорному свисту. Сначала он подался было из-за стола нам навстречу, но в через долю секунду решил не подходить ко мне близко. Он резко сдал назад, уронил свой зад обратно в кресло и на вполне приличном русском языке обратился к нам:

— Здравствуйте! мы вас ждали. Прошу вас располагаться по своему усмотрению.

Дяденька был плешеват — да что там плешеват! — он был откровенно лыс и отражал полированным теменем свет маленьких лампочек, укреплённых над его рабочим местом. Сопровождавшая нас дама прошла к месту руководителя и села подле его стола, очевидно, ей надлежало присутствовать на переговорах в силу своего служебного положения.