Пол Андерсон - Встреча на Прайле (сборник)

Галерс кивнул.

Глюкоза подействовала быстро. Щеки девушки порозовели, глаза заблестели, движения стали энергичнее. Отец наверняка велел ей помалкивать, но она была очень разговорчивой. Галерс подумал, что ей, наверное, очень одиноко. Она мало общается с другими девушками и парнями, а характер отца очень замкнут.

Вошедшая Рода прервала их разговор. Она принесла энцефалограмму. В глаза бросалась нерегулярность ритмов мозга, но это не имело особого значения, так как могло быть вызвано недавним приступом, или являться характерной особенностью организма.

Галерс попросил Роду повторить энцефалограмму после следующей пробы крови, чтобы проверить, возрастает ли содержание сахара. Как только ассистентка вышла, он сел рядом с девушкой, взял ее за руку. Она не отдернула ее, но вся напряглась. Врач отпустил руку, поскольку его интересовали двигательные рефлексы больной.

— Как вы себя чувствуете сейчас?

— Очень слабой. К тому же, немножко волнуюсь, — ответила девушка и, поколебавшись, пояснила — У меня все время такое ощущение, будто я вот‑вот взорвусь.

— Взорветесь?

Она положила руку себе на живот бессознательным движением.

— Да. Такое впечатление, словно меня с минуты на минуту разнесет в клочья.

— А когда это ощущение появилось впервые?

— Около двух месяцев назад по корабельному времени.

— Еще что‑нибудь необычное было?

— Нет. Но появился зверский аппетит, а вес не прибавлялся. Только немножко увеличился живот, и я старалась есть поменьше. Но меня одолевала такая слабость, что долго выдерживать диету я просто не могла. Поневоле приходилось есть все больше.

— Чем же вы в основном питались? Жирами, сладким или протеином?

— О, всем, что попадалось под руку. Разумеется, много жиров я не потребляла. Но никогда не пренебрегала шоколадом. От него, по‑моему, моей коже нет никакого вреда.

Он вынужден был согласиться. Такой кремовой, красивой кожи ему не приходилось видеть раньше. Теперь, когда к девушке возвращался обычный цвет лица, она стала настоящей красавицей. Разумеется, у нее еще несколько выдавались скулы и ей не помешало бы немного пополнеть, но фигура ее была превосходной, черты лица — пропорциональны.

Марк улыбнулся про себя, довольный произведенным осмотром женской красоты, однако поспешил вернуться к делу.

— Это ощущение близкого взрыва не покидает вас все время?

— Да. Даже когда я просыпаюсь среди ночи.

— А чем вы были заняты, когда впервые это заметили?

— Смотрела видеофильм «Пелея и Мелисанду» Дебюсси.

Галерс улыбнулся.

— Родственная душа! Вы любите оперу? Мы поговорим об этом позже, когда вы будете чувствовать себя лучше. В наше время так редко встречаются истинные ценители… Ну, вы понимаете. А помните то место в начале первого акта? "Не бойтесь, нет у вас причин меня бояться. Откройтесь мне. Что вынудило вас плакать здесь, в тиши? — тихо напевал он.

Однако девушка не ответила так, как ему бы хотелось. Ее нижняя губа жалко задрожала, голубые глаза наполнились слезами, и неожиданно она расплакалась навзрыд.

— Я сделал что‑то не так? — смутился Галерс.

Девушка закрыла лицо руками.

— Извините, если я чем‑нибудь вас обидел. Мне просто хотелось немного развлечь вас.

— Дело вовсе не в этом, — успокаиваясь, дрожащим голосом ответила она. — Просто я очень рада тому, что есть с кем побеседовать, что кто‑то рядом… — Маленькая красивая рука робко потянулась к нему, но на полпути остановилась. — Вы… вы не находите… ничего неприятного во мне, правда?

— Не нахожу. Почему вы так думаете? Я никогда не видел такой красивой девушки. И ведете вы себя очень скромно.

— Я совсем не это имею в виду. Не обращайте внимания. Если вы не… Только сейчас… За последние три года я ни с кем не разговаривала, кроме Клакстона и папы. Затем отец запретил мне…

— Что запретил?

Быстро, словно опасаясь, что кто‑то войдет и помешает ей, она выпалила:

— Разговаривать с Питом. Он сделал это два месяца назад. С тех пор…

— Неужели?

— Да. С тех пор даже сам папа говорит очень мало, а я имела возможность поговорить с Клакстоном наедине всего лишь раз. А потом потеряла сознание. По сути… — Она замешкалась, но, поборов себя, решительно выпалила: — По сути, я потеряла сознание, когда беседовала с ним.

Галерс взял ее руку и погладил. Вид у нее был несколько растерянный, но руку она не убрала. Да и сам он удивился тому, как отреагировал на прикосновение к ее бархатистой коже. Ему пришлось, затаив дыхание, скрывать подлинные свои ощущения — то ли восторга, то ли страдания.

— А кто это Пит Клакстон? — спросил Галерс и снова удивился, почувствовав, что испытывает внутреннее волнение из‑за этого парня, который что‑то для нее значил.

— Второй помощник, навигатор. Он старше меня, но хороший, очень хороший.

Марк ждал дальнейших объяснений, но Дебора Эверлейк, казалось, уже раскаивалась в своей откровенности и непринужденности. Закусив губу, она пустым взглядом смотрела куда‑то вдаль. И, как это часто случается с людьми, у которых светло‑голубые глаза, этот отрешенный взгляд более походил на взгляд животного или восковой фигуры, чем живого человека.

Ему это очень не понравилось, так как лишило девушку красоты. Вот в чем кроется единственный недостаток таких светлых глаз. Возможно, именно из‑за этого он отдает предпочтение темноглазым женщинам.

Испытав неловкость, Марк поднялся.

— Я сейчас вернусь.

Открыв дверь, он едва не столкнулся с капитаном. Тот не обратил на него ни малейшего внимания и прошел в каюту, как если бы дверь открылась автоматически по сигналу фотодатчика.

Вспомнив суровое лицо капитана, Галерс подумал, что одного его вида достаточно, чтобы здоровой девушке стало нехорошо.

— Рода, — произнес он, когда за его спиной закрылась дверь. — Вы…

И не закончил.

Дикий, протяжный женский крик оборвал его на полуслове. Марк рванулся было назад, но его остановила сильная жилистая рука Рэсполда.

— Похоже на то, что он рассказал ей о случившемся.

— А именно? — спросил Галерс, уже предугадав ответ.

— Его дочь не знала, что исчез именно Пит Клакстон.

Марк выругался.

— Вот скот! Неужели он не мог как‑то осторожно рассказать ей об этом?

— У меня сложилось впечатление, что он торопился это сделать, — заметил Рэсполд. — Я поинтересовался, знает ли она, и хотел сам поставить ее в известность, но капитан не стал слушать моих аргументов и поспешил сюда. Я последовал за ним, догадываясь о его намерениях.

— И что теперь?

— Не знаю. Понимаете, он признался, что видел Клакстона последним, за час до его исчезновения. Но этого еще недостаточно, чтобы делать какие‑либо выводы.