Пол Андерсон - Встреча на Прайле (сборник)

— Джинас считал, что эмбрионы или половые клетки онерсов довольно быстро погибают, если не вступают в контакт с человеческим телом. Однако, согласно его гипотезе, во время церемонии очищения, в которой принимает участие вся община ремоитов, те из пораженных онерсом, которых еще не выявили, выделяют в воду как мужские, так и женские половые клетки паразита. Это, по‑видимому, объясняется тем, что некоторые реакции организма, сопутствующие религиозному экстазу, в чем‑то сродни половому возбуждению. Вполне вероятно, что эти микроскопические твари могут некоторое время оставаться живыми в теплой воде. Он сказал, что онерса можно сравнить с недоразвитой личинкой рачка. Более того, аналогичное животное имеется на Земле.

Галерс удивленно поднял брови.

— Да, — продолжал Эверлейк. — Джинас утверждал, что земное ракообразное, называемое саккулиной, являющееся близким родственником морской уточке, прикрепляется к телу краба карцинуса. Саккулина проникает сквозь его хитин, теряет обычную свою структуру и проникает в ткани краба, пока не образует сеть из тончайших нитей по всему телу «хозяина». Устроившись таким образом, рачок питается продуктами пищеварения краба. У него тоже имеется мешочек для размножения, который торчит из отверстия в брюшке краба. Основное различие между земной саккулиной и мелвиллским онерсом заключается в том, что жертвой последнего является человек, и что он имеет более сложное строение и большую специализацию органов. Джинас доказывал, что онерсы распространяются так же во время культовых омовений. Он был намерен уведомить обо всем этом земные власти. Я убил бы его еще тогда, но доктор собирался взять пробы воды в озере, и мне пришла неплохая мысль.

— Вы вошли в озеро с поросшего лесом берега, — перебил его Галерс. — На вас был скафандр. Вы перевернули лодку и затащили его на глубину с помощью реактивных двигателей, которыми оснащен скафандр. То есть, сделали с ним то же самое, что собирались сделать и со мной.

— Я не собираюсь защищаться, — надменно ответил Эверлейк. — Это было сделано ради веры Ремо.

Тут в разговор вклинилась Дебби.

— Все мы — отец, Пит и я, должно быть, заразились во время церемонии. А через неделю я почувствовала недомогание и стала налегать на шоколад. Как раз тогда ты стал сурово обращаться со мной, избегать меня. И велел мне держаться подальше от Пита.

— Да, дитя мое, — произнес капитан, и в голосе его прозвучала непривычная ласка. Я не мог рассказать тебе, в чем заключается болезнь. Полагал, что сумею сохранить тебя в безопасном неведении. Но оставаться подле тебя не мог. Думаю, теперь ты понимаешь, почему?

— Да. Только зачем тебе понадобилось убивать Пита?

— Один из членов экипажа доложил мне, что Клакстон вошел в твою каюту. Зная, что случится неизбежное, я поспешил к тебе и велел ему выйти. У него на пальце блестело твое кольцо. Я вызвал у тебя такой испуг, что контроль со стороны онерса стал слабее, так как был отвлечен в другую сторону. А еще через некоторое время вы с Питом забились в припадке…

— Почему? — спросил Галерс.

— Если воздержание длится слишком долго, онерс вызывает возбуждение всей нервной системы. Он теряет особый контроль над половыми железами и стимулирует полное расстройство нервной системы, что выражается в припадке «хозяина».

— Значит, я оказался неправ, выдвигая гипотезу об эпилепсии, — сказал Галерс. — А что тогда обуславливает падение сахара в крови и появление инсулина?

— Во время полового возбуждения «хозяина», — пояснил Эверлейк, — онерс пожирает необычайно большое количество глюкозы. Она нужна ему для выработки необходимой нервной энергии, чтобы возбудить «хозяина». И еще для того, чтобы началось выделение половых клеток из мешочка. Это‑то и понижает содержание сахара в крови. Обычно особого вреда это не приносит, так как возбуждение длится, как правило, не более нескольких минут. Но в том случае, когда «хозяева» сдерживаются в присутствии друг друга, что и произошло в данном случае, потребление сахара продолжается. Резкое его падение вызывает защитную реакцию организма в виде выделения адреналина, сначала из головного, а затем — из спинного мозга. Но в кровь его попадает недостаточно, чтобы стать причиной адреналинового шока. Когда «хозяин» теряет сознание, в аналогичную ситуацию попадает и паразит. Он прекращает пожирание глюкозы, пока не придет в себя. Но к тому времени, если убрать сексуальное стимулирование со стороны другого «хозяина», онерс возобновляет свое обычное, спокойное функционирование.

Оглянувшись на дочь, капитан сделал небольшую паузу.

— Когда у Дебби и Клакстона начался приступ, я понял, что наделал. Нужно было сказать им, что их ожидает. Я чувствовал себя очень виноватым, но расслабляться было никак нельзя. Я не доверял Клакстону. Он совсем недавно перешел в веру Ремо. У него был еще чуждый нашему образ мышления и совсем другое понимание общественного долга. Он мог проболтаться обо всем этом властям. И… Повторяю, я не доверял ему и не хотел, чтобы он был с моей дочерью.

Галерс внимательно посмотрел в глаза Эверлейку. За монотонным потоком слов он сумел разглядеть с трудом сдерживаемый гнев.

— Отдавая себе отчет в том, что Клакстон ни за что не прекратит попытки встречаться с моей дочерью, я решил, что… еще одна… еще одна смерть не сделает мои прегрешения более ужасными, чем они были уже к тому времени. Поэтому, я связал его, поместил в спасательную лодку и отправил в земную атмосферу. И только после этого известил Лунную Станцию о болезни, находящейся на борту дочери. Пришлось, разумеется, притворяться несведущим в отношении того положения, в котором она на самом деле очутилась.

Галерс взглянул на Дебби и прочел на ее лице тот же вопрос, который вертелся на языке у него самого.

— Как же вам удавалось избегать воздействия онерса, когда вы сами находились рядом с Дебби как до припадка, так и после?

Эверлейк закрыл глаза.

— Настоящий мужчина способен многое выдержать. — В голосе его снова зазвучал гнев. — Больше я ничего не могу вам сказать. Вы можете только догадываться, почему я не был подвластен онерсу тогда и поддался ему сейчас. Если бы я знал, что должен встретиться лицом к лицу с Дебби, то надлежащим образом подготовился бы к встрече. Однако… Нет, Галерс, давайте не будем больше об этом говорить. По‑моему, я и так уже сказал… наговорил… натворил… более, чем достаточно.

Марк был с ним абсолютно согласен. Он посмотрел на Дебби, которая все еще сидела у стола, и погладил ее по плечу.

— Я вернусь, дорогая. Очень жаль, что мне приходится передать твоего отца властям, но иначе нельзя. Понимаешь?

Она кивнула и, как бы преодолевая какое‑то внутреннее противодействие, слегка прикоснулась к Галерсу.