Лоис Буджолд - Цветы Форкосиган-Вашнуя

— А это хорошее место? — спросила она.

— Очень, — ответила Катриона. — И ты позже сможешь их навещать.

— Здорово!

Воодушевлен был и Борис. Сколько им всем пришлось испытать! А теперь — все идет к лучшему. Как он мог быть таким грубым? Пусть это станет ему уроком . Да, этот денек прямо-таки пухнет от разнообразных уроков!

— Нам бы лучше пойти и помочь маме, — сказал он. — А то еще раскричится.

— Или станет драться! — весело произнесла Ядвига, без малейшей тени страха или недовольства.

Инги предпочел бы остаться с Энрике и помочь ученому разобраться с жуками, но Борису удалось уломать его и вместе с Ядвигой препроводить в хижину. Действительно, старший брат. Глядя на эту троицу, Катриона вспомнила Никки и близнецов.

После этого взрослые принялись быстро и эффективно упаковывать жуков, сканируя местность в поисках погибших.

— И что ты думаешь с ними делать? — спросила Катриона, наблюдая за тем, как Энрике закрывает крышку на первом контейнере.

— Пока неясно, — ответил тот. — В отношении количественного показателя и самой процедуры чистота эксперимента, как видишь, нарушена. Зато есть отличные результаты по качественным параметрам, и это заставляет меня вернуться к моим чертежным доскам.

— Меня тоже, — сказала Катриона с сожалением. — Похоже, я перестаралась, сделав жуков слишком красивыми. Оттого все и пошло наперекосяк.

— Слишком красивых жуков не бывает, — решительно отмел ее замечание Энрике. — Но я думаю о другом: нам нужна модифицированная версия, которая проникала бы в подпочвенный слой, для более полной очистки от загрязнений. Что-то вроде скарабеев. Их можно сочетать с поверхностной моделью, так что наши усилия не пропадут зря.

— Понятно.

Катриона бросила взгляд на смотрителя, который все еще выглядел расстроенным.

— А что ты собирался с ними сделать, Вадим?

Смотритель откашлялся и произнес:

— Вернуть на место, на участок.

— О, нет! — возразил Энрике. — Не лучший выбор. Я верну их на нашу ферму, в карантинный блок, и каждого изучу. Прежде чем проводить дальнейшие эксперименты, нужно провести тщательный количественный анализ.

И, посмотрев на свой защитный костюм, сказал:

— Катриона! Может быть, я переправлю твой флайер на станцию очистки? По-моему, я здесь единственный, кого не запрут на ночь в хассадарском госпитале.

— Да, пожалуйста, — отозвалась Катриона. Энрике все делает, как надо. Чего не скажешь о Вадиме. Впрочем, Вадим, как и прочие смотрители, — это компетенция Майлза. По крайней мере, от одной неприятной обязанности она будет освобождена. Хотя Майлз, конечно, потом сделает ей внушение.

Вадим как раз собирался отнести два полных контейнера к грузовому флайеру, когда со стороны хижины донесся приглушенный крик, который, судя по тембру, принадлежал Борису, а затем испуганный вопль Ядвиги. Катриона выпрямилась и направилась к дому. Когда же она увидела, как из бокового окна повалил дым, то с шага перешла на бег. Вадим, негромко выругавшись, бросился за ней, Энрике — следом.

Взлетев по лестнице на крыльцо, они распахнули дверь и замерли, пораженные увиденным. Одеяло и постельное белье, лежавшее на одной из кроватей, пылали оранжевыми языками пламени, клубы едкого дыма взвились под потолок; пахло самодельным спиртным — его, видимо, использовали, чтобы разжечь огонь. В углу, прижавшись к стене, сидела Ядвига; Инги заслонял ее своим щуплым телом. Борис и мама Роджи, сцепившись в схватке, топтались посреди комнаты; каждый из них пытался отнять у другого длинный острый кухонный нож.

Мама Роджи пыхтела, крутилась и извивалась. Борис сопротивлялся, в ужасе выпучив глаза. В горячке борьбы они споткнулись и опрокинули стол, на котором лежали пакеты и коробки, привезенные Вадимом, — все полетело на пол.

Ошеломленный увиденным, Вадим выхватил шокер и направил на Бориса.

Катриона мгновенно поняла его ошибку и почти прорычала:

— Дай мне!

Выхватив оружие из руки Вадима, Катриона прицелилась, припав на колено, и нажала кнопку.

Заряд угодил старухе точно в голову. Полуоглушенный, Борис отпрянул назад и швырнул нож в сторону, тот скользнул под горящую кровать. На шее и руках Бориса краснели длинные царапины.

— Борис! Тащи маму наружу! — крикнула Катриона: — Инги! А ты — Ядвигу.

— Попробую разобраться с огнем, — сказал Энрике, протискиваясь внутрь. — А вы — срочно на улицу!

Он действительно мог что-то сделать — только на нем был защитный костюм, способный защитить и от жара, и от дыма. Специально подготовленный к тому, чтобы справляться со всякого рода лабораторными авариями, Энрике был спокоен, собран и целеустремлен. Катриона принялась помогать Инги, который тащил наружу обезумевшую от ужаса Ядвигу.

Они выбрались: мама Роджи мертвым грузом висела в объятиях Бориса, Ядвига извивалась в руках Инги и Катрионы, но тем не менее им удалось спуститься на землю, не сломав себе шеи. Отойдя от дома, они повернулись, чтобы оценить происходящее.

Горящее белье вылетело из бокового окна и двери. Следом — еще какие-то тряпки, которые, падая на землю, захлебывались собственным дымом и потухали. Наконец появился и Энрике в слегка подкопченом костюме. Он осторожно спустился на землю.

— Кажется, потушил, — сказал он, переводя дух. — Дом не загорится, но лучше подождать и посмотреть.

— Почему в маму Роджи? — спросил Вадим, с трудом откашливаясь.

Очень скоро ей поплохеет, и ее затрясет в лихорадке, но пока она держится на приливе адреналина — как тогда, пять лет назад, при аварии на стыковочном узле станции на орбите Коммарры.

— Что тут непонятного? — сказала она. — Это не Борис. Это мама Роджи хотела ударить Бориса ножом.

А затем, вероятно, Инги и Ядвигу. После чего направить нож себе в грудь и сгинуть навеки в пламени этого варварского жертвенного костра.

Борис и Инги одновременно кивнули. Борис уже не плакал, Ядвига что-то бормотала себе под нос, Инги, бледнее обычного, негромко спрашивал, обращая свой вопрос в пустоту:

— Но почему? За что?

И зачем только Катрионе дана такая ясность понимания? Проще было бы обходиться без нее. Но она собралась и сказала — так, чтобы поняли все:

— Она думала, что мы хотим вас у нее забрать. И решила оставить вас с собой единственным способом, который знала. Убить вас, потом убить себя и устроить общий погребальный костер — уж если она все теряет, то пусть все потеряют и остальные.

— Сумасшествие! — прошептал Инги.

Борис и Вадим видели и понимали больше. Энрике стоял в стороне, словно спокойный и вежливый чужак, которого никаким боком не касаются беды и страдания человечества. Но Катриона понимала, что это не так.

— Это моя ошибка, — проговорила Катриона. — Мы не имели в виду ничего такого! Мне следовало донести это до нее…