Питер Гамильтон - Спасение

– Я ее не убивала: она покончила с собой.

– Надо было заключить сделку.

– Я ей предлагала.

– Как видно, недостаточно. В охране закона главное – равновесие. При всей ее репутации Меланома была мелкой рыбешкой. В сущности, вашим зеркальным отражением.

– Валите на хрен!

В кабине стало совершенно тихо. Пауза затягивалась.

– Мы почти на месте, – сказал я, когда передовые датчики «Рейнджера» выплеснули информацию мне на линзы. Мне меньше всего нужна была сейчас ссора: она бы непоправимо отравила атмосферу. До сих пор подозреваемые откровенничали друг с другом, и мне требовалось, чтобы так оставалось и впредь. Надо было найти объяснение паранойе, царившей по обе стороны бреши между Утопией и Универсалией. Если и имелась надежда выйти на ее источник, на чужака, так только через этих людей.

Услышав, что путь подходит к концу, все встрепенулись, переключились на наружные датчики «Рейнджера». На горизонте уже виднелось место крушения – шесть тесно стоящих геодезических куполов, связанных между собой толстыми воздуховодами. Купола были велики, но терялись на фоне надувного ангара, укрывшего чужой корабль: в этом прямоугольнике из красного и зеленого силикона уместилось бы футбольное поле, а надут он был так, что крепежная сетка грозила вот-вот лопнуть.

Гаража в куполах не предусматривалось: пустая растрата драгоценного жизненного пространства. Саттон Кастро и Би Джайн аккуратно ввели машину в трубу шлюза, торчавшего в боку одного из куполов.

Все подождали, пока защелкнутся герметичные клапаны и зашипит воздух. Наконец показалась иконка: «Давление в норме».

Начальник базы Ланкин Варрьер ждал нас по ту сторону. Он, один из лучших ликвидаторов проблем на службе «Связи», улыбался так обаятельно, что одной улыбкой мог бы удержать разлетающуюся атмосферу. А заговорил он с непринужденной властностью, которая ни у кого не оставляла сомнений, что он здесь главный, какими бы титулами ни награждали нас дома.

– Надо думать, все вы хотели бы сразу осмотреть корабль? – спросил он.

– Конечно, – ответил Юрий.

Ланкин жестом пригласил нас пройти по трубе. Здесь, как и на первой базе Эридана, царил суровый дух первопроходцев в сочетании с невероятной свободой в расходах. Проходя мимо лабораторий и жилых помещений, мы успели увидеть первоклассное оборудование в окружении самой скудной обстановки. Меня это в своем роде приободрило.

Чистое помещение было разделено на три секции, в каждой из которых пятую часть урвала техносфера корпорации. Нас одели в скафандры инопланетной среды (СИС) в выходной камере (раздевалке). За ней располагалась секция стерилизации терранской биосферы (для ликвидации земных микробов с поверхностей СИС перед посещением корабля) и, наконец, секция предотвращения ксенобиологических загрязнений, напоминавшая стенку со шкафчиками в раздевалке загородного клуба, – здесь полагалось проходить душ и облучение после выхода с корабля, чтобы чужая зараза не проникла на базу.

Мой СИС оказался не самым громоздким из скафандров, какие мне приходилось нашивать. Прежде всего в нем не требовалось антирадиационных прокладок и противоударной брони. Довольно тонким был и терморегулирующий слой. В общем, я чувствовал себя как в комбинезоне с цельным шлемом. Когда я влез в скафандр через длинное отверстие в спине, Санджи подключился к системе и застегнул это отверстие, а также соединил воротник с основанием шлема герметическими клапанами. Еще минута ушла на то, чтобы голубая ткань сжалась вокруг моего тела, выдавив излишек воздуха. Едва костюм стал облегающим, как толстая вторая кожа, свобода движений заметно увеличилась. Телеметрия показала, что все стабильно. Если я правильно истолковал показания дисплея, заряда в квантовой батарее хватило бы для месячной работы воздухоочистительного модуля.

Шлем отрезал меня от пустой болтовни, а отражающее покрытие скрыло из вида лица, но по движениям и осанке остальных я видел, что всем не терпится двинуться дальше. Они наверняка видели то же нетерпение во мне.

Мы перешли в секцию стерилизации, и за нами закрылась тройная герметичная дверь. Сопла на потолке выпустили серо-голубой газ, который засасывался в решетки на полу. Процедура заняла пять минут, после чего Ланкин Варрьер провел нас в последний шлюз.

Едва начали разбивку лагеря, техники со своими дистанционками отгребли от бортов корабля реголит, обнажив твердую породу. Очистив ее, они прямо к скале приплавили основание ангара, после чего надули оболочку. Закачали в нее чистую азотную атмосферу, которая постепенно нагрелась от забортной температуры до десяти градусов Цельсия – для удобства научной группы.

Мы протопали по мосткам в яркое сияние ламп, вделанных прямо в ткань ангара. Освещенный ими корабль был растительного густо-красного оттенка – как начавший отцветать яркий цветок. В длину корпус насчитывал около шестидесяти метров, в ширину тридцать. Но это в целом. Сам фюзеляж был, пожалуй, процентов на пятнадцать меньше и представлял собой усеченный конус с плоским брюхом. Дополнительную величину создавали выступы: зовите их крылышками или плавниками – их из разных частей корабля торчало до трехсот штук. Некоторые погнулись или обломились, как бывает при жесткой посадке. Насколько я мог судить, корабль грохнулся на левый борт, а уж потом перекатился на брюхо.

В носовой части виднелось отверстие люка – там, где три кургузых плавника вывернулись из обшивки, открыв к нему дорогу. Сам люк работал на электромеханическом приводе, обычном и для земной техники.

– Корабль потерял атмосферу, – сообщил Ланкин, – так что техникам только недавно позволили заполнить его азотом. Это удобный нейтральный, не вступающий в реакции газ. До сих пор мы не наблюдали никакого отклика со стороны устройств корабля.

– А какой была исходная атмосфера, вам известно? – спросил Луи.

– Предварительное исследование системы жизнеобеспечения указывает на кислородно-азотную смесь. Процентное отношение не такое, как на Земле, но не слишком отличается – чуть большее содержание кислорода.

– А что это за крылышки? – поинтересовался Каллум. – Они функциональны?

– В основе их материал, сходный с нашей технологией активных молекул. Физики подозревают в них проводники отрицательной энергии.

– Отрицательной энергии? Вы об экзоматерии? Червоточины?

– Да.

– Так он на гипердвигателе? – взволнованно спросило Элдлунд.

– Возможно.

– Возможно?

– Эти крылышки – всего лишь проводники, – объяснил Ланкин. – Мы считаем, что они служили для направления потока отрицательной энергии. До сих пор на борту не найдено устройств, способных производить отрицательную энергию.