Питер Гамильтон - Спасение

– Ясно, – протянул Юрий, дослушав повесть о невиданной, величайшей в мире любви. – Но вы сказали: «пропал» – что именно заставило вас так думать?

Он прекрасно представлял верность и преданность милой Гвендолин своему красавцу, но парни в возрасте Горацио… Этот малый – настоящий магнит и для наивных крошек, и для тигриц. Сейчас он вполне мог пребывать в чьей-то шикарной спальне, утрахиваясь круглыми сутками до беспамятства. Чертов счастливчик! Юрий заставил себя вновь сосредоточиться на девушке.

– Ночь на вторник я провела с ним в его квартире, – ответила Гвендолин. – Ушла рано утром в среду, чтобы успеть сюда, переодеться на работу. На этот вечер у нас были билеты в клуб «Джей-Мак» на «Поющее солнце». Он не пришел.

– Значит, полтора дня?

– Понимаю, о чем вы думаете, – с обидой сказала она. – Но мы всегда держим друг друга в курсе своих дел. Я раз или два в день заглядываю в «Хазбинз». С тех пор как я ушла сюда в среду утром, его альтэго вне доступа. Он не отвечает ни на какие вызовы, даже на прямой телефонный дозвон. И его не оказалось в «Хазбинз», когда я пришла туда днем. А начальник Горацио сказал, что его с утра не было. Мой альтэго проверил скорую помощь Лондона: ни в одной больнице его нет. Когда он не пришел на концерт, я даже его родителям позвонила. Они не знают, где он, и теперь тоже волнуются. Я вернулась к нему на квартиру, но его с прошлой ночи не было дома.

– Вы оставались там всю ночь? – спросил Юрий. – Одна?

– Да. С утра я сумела достучаться до сети лондонской полиции, но их Тьюринг сказал, что заявление о пропаже примут не раньше, чем через сорок восемь часов после исчезновения человека. – Девушка повесила голову, длинные волосы рваным занавесом скрыли ее лицо. – Понимаю, дедушка, ты, должно быть, считаешь меня дурочкой, но я не знала, что делать, вот и обратилась к тебе. Горацио просто не мог уйти, не предупредив меня, я точно знаю. Нам все друг о друге известно. У нас нет секретов.

– А он знает, кто вы? – спросил Юрий.

– Знает, что мама и бабушка не бедствуют, но и только.

– То есть он не в курсе, что вы из семейства Зангари, что вы внучка Энсли?

– Нет, – тоненьким голосом подтвердила она. – Прошу вас, мне бы только убедиться, что с ним ничего не случилось.

Энсли потрепал внучку по плечу.

– Все правильно, милая, ты и должна была рассказать мне. Мы его тебе найдем. Ты не оставишь нас на минутку?

Послушно кивнув, Гвендолин вышла из гостиной.

– Я проверила по полицейской сети Лондона, – сказала Пой Ли. – Горацио не числится в отчетах о происшествиях со вчерашнего утра и не попадал под арест. В полиции его нет.

Юрий скривился.

– Он молод. Существует еще несколько вариантов, в особенности если он был не совсем откровенен.

– Ха, – буркнул Энсли. – Будь вы горячим девятнадцатилетним парнем и развлекайся каждую ночь в постели с Гвендолин, стали бы вести охоту на улице?

– Бывало и такое, – как можно тактичнее заметил Юрий.

– Словом, так: это необычно, – объявил Энсли. – Я не люблю странностей, особенно когда они касаются моей семьи. Особенно беззащитных членов семьи.

– Надо заняться женщинами, – сказала Пой Ли. – Приставить к ним должную охрану.

– Да, надо, – согласился Энсли. – Черт, Натаския мне яйца поотрывает. Все это совсем не по ней. И хрен знает, как отреагирует Нева.

– Кто эта Нева? – спросил Юрий.

– Моя предпоследняя. Я на ней женился, когда Натаския родила Эветту. Она ничего о них не знает.

– О…

Юрий, стараясь не дрогнуть лицом, переглянулся с Пой Ли.

– Итак, что скажете? – спросил Энсли.

– Ладно. – Юрий набрал в грудь воздуха. – Нам следует рассмотреть несколько сценариев. Горацио мог сбежать с другой девушкой или парнем и чувствует себя слишком виноватым, чтобы позвонить Гвендолин и сказать ей, что все кончено. Второе: он мог попасть в аварию, а в больнице его не опознали – маловероятно в наши дни, но возможно. Третье: он мертв. Надо проверить морги, но и там его к этому времени должны были опознать. И последний, самый вероятный вариант: он связался с людьми, с которыми связываться не следовало.

– Вы не о шантаже? – Кажется, Энсли удивился.

– Я верю Гвендолин в том, что она не рассказывала ему о родстве с вами. Если речь о шантаже, значит, кто-то прознал.

– Как? – резко спросил Энсли.

– Какая-нибудь мелкая сошка в юридическом отделе по ошибке вытянула не то досье; то же самое могло случиться в финансовой компании, которая держит ее трастовый фонд, или ее мать или бабушка могли случайно проговориться. – Юрий помолчал, обдумывая следствия из этих вариантов. – Но, если обо всем прознали профессионалы, они похитили бы ее, а не его. Разве только…

– Что?

Юрий глянул на дверь, за которой скрылась Гвендолин.

– Она морочит вам голову.

– Ни хрена!

– Сэр, девушку с вами ничто по-настоящему не связывает, она исключена из династии со всем ее богатством, престижем и привилегиями.

– Ладно, признаю, я видел Гвендолин всего несколько раз в жизни, но она знает, что, стоит ей захотеть, в «Связи» для нее найдется место. Девочка предпочла независимость, она хорошо подготовилась к экзаменам – и, кстати, получила неплохие оценки. И ей, бога ради, всего семнадцать лет! Такие, как она, девушки с таким воспитанием не замышляют преступных планов. Если ей нужны деньги, она может их и так получить. Я еще не разорился. Ей стоило попросить.

– Хорошо. Приму к сведению. Итак, этот сценарий под сомнением.

– Нам надо узнать, что произошло с Горацио, – вмешалась Пой Ли. – Но без шума. И здесь вступаете вы. Все должно быть тихо.

– Пой Ли рекомендовала обратиться к вам, – добавил Энсли. – Сказала, именно вы нужны для данной работы. Я понимаю, что много прошу, но какого черта! – это моя семья.

– Логично, – сказал Юрий, постаравшись придать словам деловой тон, – хотя душа его парила в небесах. «Личная услуга Энсли, так его и так, Зангари? Это прямая дорога в начальники службы безопасности». – Полномочий у моего офиса достаточно, и мы ими воспользуемся. Я могу запросить любое досье или оперативный отчет, никто не удивится.

– Спасибо, – кивнул Энсли. – Я благодарен, Юрий, искренне благодарен.

Юрий поднял руку.

– Тут расследование не для одного человека, сэр. Я понимаю и соглашаюсь с требованиями секретности, но мне понадобятся помощники. Не много, но из людей, кому я доверяю.

– Конечно.

– Если это обычная беда, начинать надо прямо сейчас.

– Что значит «обычная беда»? – спросил Энсли.

– Если он на что-то подсел, сделал нелегальную ставку и скрыл от Гвендолин, несмотря на честность этих голубков друг с другом. Если он задолжал людям определенного рода и сейчас где-то в запертой комнатке из него делают котлету. Опасность в том, что, как только его сломают – а его сломают, – он свяжется с Гвендолин и будет умолять заплатить. Значит, первым делом мы должны установить селектор связи на ее альтэго. Его вызов пойдет прямо ко мне.