Алексей Курилов - Первопришелец [litres самиздат]

– Але, гараж! Что происходит? – Лин уже не сдерживал эмоций, он вдруг осознал, что раньше-то он был колонистом, а теперь он кто?

– Обнаружен чужеродный организм. – Прозвучал в наушниках знакомый голос, который несколько минут назад, собственно, и обнаружил эти организмы.

– Ты про этих блох что ли? Так убей их, они же в анализаторе! – Лин просто обомлел от того, что такая мелочь мешает ему попасть домой.

– Нельзя, уникальная природа организмов. Необходимо изучение.

– Тогда пусти меня и изучай их сколько влезет! – Сказав это, он опять саданул ладонью по двери.

– Запрещено. Неизученные организмы потенциально опасны.

– Да чтоб тебя. И что мне тогда делать?

– У меня нет адекватного ответа на заданный вами вопрос. – В это время в компьютере боролись два противоречивых приказа.

Разработчики искусственного интеллекта были не дураки и предвидя такое событие заложили возможность выбора правильного ответа человеком. Но с оговоркой, которая испортила все: “Позволить выбор только в случае, если это не угрожает жизни человеку или иному живому организму”. Именно эта оговорка, которую внесли практически в самом конце отладки кода, по просьбе совета директоров, и толком не проверили. Видимо в совете присутствовал какой-то не очень дальновидный, но заботливый руководитель безопасности полетов.

Лин стоял, опершись руками, сжатыми в кулак на дверь и методично, словно дятел, долбил шлемом по ней. Звук удара пластикового стекла о титановую поверхность был забавным, но даже он ему вскоре надоел. Чтобы не сидеть на одном месте он спустился по трапу и решил прогуляться к воде. По пути он пытался открыть анализатор, снять его с руки или просто сломать – все было напрасно. Анализатор заблокировал этих проклятых блох внутри себя, дабы не потерять нечаянно уникальный вид и сохранить для будущих исследований. Сам же анализатор был сработан на славу, он не открывался, не снимался и не ломался. Быть может, будь у него плазменный резак или хотя бы отвертка и разговор был бы иным, но все это осталось там, за дверью.

У воды было ветрено, невысокие волны красиво поблескивали в остатках заходящего солнца, а мокрый песок побережья оказался плотнее, чем земля возле капсулы. По всей видимости, толстый слой мха был в симбиозе с этими гадкими блохами, так как на берегу никакой живности замечено не было. Более того, песок был таким светлым и гладким, что поначалу показался монолитной бетонной плитой, лишь ступив на него Лин понял, что это. Он присел на корточки и по привычки зачерпнул ладонью немного песка, поднес к анализатору, и только тут вспомнил, что они поругались. Анализатор обиженно мигал красным огоньком и грозно жужжал в наушники при попытки его открыть.

– Ну и что мне с тобой делать теперь?

Лин укоризненно покачал головой анализатору, словно тот был нашкодившим котенком, замахнулся и бросил горсть набранного песка в набегающую волну. Отряхивая перчатки друг об друга от мокрого песка, он вдруг заметил легкое движение в волне буквально за секунду перед тем, как песок ушел в нее с головой.

– Это еще что такое?

Он удивленно смотрел на место исчезновения песка, но ничего не менялось, волны все также равномерно покрывали всю поверхность. Тогда он сбегал за булыжником, об который споткнулся и которым пытался вскрыть анализатор и вернувшись с таким точным прибором воспользовался им в следующем эксперименте. Размахнувшись, он отправил его по крутой дуге подальше в воду. Несмотря на то, что местная звезда уже спряталась за горизонт, протуберанцы еще давали немного света и камень было видно на фоне черного как сажа неба. Перед тем как булыжник пробил поверхность моря, под ним появилась воронка, которая вскоре оказалась огромной пастью. Рыба ловко схватила камень на излете, показала пару метров своего тела и с шумом плюхнулась брюхом о воду.

– Обалдеть, вы что тут все камни жрете?

Впрочем, чему было удивляться? Кремниевая основа жизни обязана питаться кремнием. Лин решил, что он даже думать не хочет о том, как этот камень будет перевариваться в этом чудовище. А вот реакция чудовища его заставила задуматься, что оно это делает не впервые, а следовательно, тут часто падают камни или есть кто-то размером с камень, кто умеет летать над водой. Вдруг, стало холодно, то ли из-за мыслей, которые пришли в голову, то ли из-за того, что звезды уже не было видно. Лин решил не тянуть время и легким бегом направился в сторону капсулы или точнее туда, где, по его мнению, она находилась.

Пробежав расстояние явно больше, чем требовалось он понял, что просто промахнулся мимо нее в темноте. Впрочем, капсула его все равно не пускала внутрь, толку от ее нахождения было бы не много. Звездное небо было необычным, через все небо шло облако туманности, это была еле заметная желто-зеленая полоса, словно кто-то решил взять два ярких баллончика с краской и разукрасить млечный путь. А вот звезд было на удивление мало. Лин повернулся в сторону моря, которое еще было слышно и медленно потопал обратно, быть может на песке он найдет свои следы и по ним вернется к капсуле.

Вдруг, на востоке начали появляться звезды, и не просто появляться, их словно выстреливали из невидимой пушки. Первые несколько звезд Лин пропустил, так как смотрел в сторону моря, но потом остановился как вкопанный. Никакие блохи под ногами не смогли бы сейчас отвлечь его от этого пиршества цветов и красок. Это было ядро галактики! Больше всего это было похоже на огромную звезду, побольше той, что сейчас скатилась за горизонт на западе. Звезду, что состоит из тысячи маленьких огоньков, каждый своего цвета. Стало заметно светлее и Лин даже нашел глазами свою капсулу, и убедившись, что она все еще его не бросила и стоит на месте, повернулся обратно. Звезды всплывали и всплывали, создавая причудливую мозаику в стиле современного искусства, из разряда “Очень красиво, но ничего непонятно”.

Лин заметил, что звезды на горизонте начали мерцать и склонив в голову набок прикрыл большую часть звезд ладонью, стараясь рассмотреть, что там происходит. Когда он отчетливо разобрал взмахи крыльев времени думать уже не оставалось. Его тело развернулось в сторону капсулы и припустило что есть мочи вперед. Лин не знал что это летело – птицы или какие-то летучие мыши, он даже не знал их размеров, он только знал, что все это сейчас неважно, надо просто удирать, точнее не просто, а очень быстро это делать.

Добежав до трапа и вспомнив сложную ситуацию, он набрал побольше воздуха в легкие, зажмурил глаза и расстегнул гермошлем, запоздало понимая, что сейчас будет. Он крутанул его двумя руками против часовой стрелки, и в этот момент избыточный воздух в скафандре с хлопком вырвался наружу. Поток вырвал шлем из рук и отправил его в полет, на всякий случай еще раз ударив Лина ободом по кончику носа. Ругаться не было ни сил, ни лишнего воздуха, только слезы брызнули из глаз от этого грубого щелчка по носу. Еще раз, на всякий случай, отряхнув перчатки Лин принялся судорожно расстегивать молнию на комбинезоне. Та же в свою очередь упорно настаивала, что надо открыть глаза и посмотреть, что делать. В какой-то момент Лин сдался, открыл глаза, но из-за слез лучше видно не стало. Не из-за освещенности, так как звезды уже очень хорошо освещали все вокруг, просто ему нечем было протереть глаза. Перчатки были все в морском песке, а руки сейчас были недоступны. С большим трудом, рассмотрев, где и как закреплена молния Лин разблокировал замок и дернув за молнию разоблачился. Поскольку он не предвидел такой исход событий, он очутился совершенно голый, каким он вышел из душа, на пороге собственной капсулы на другой планете, стряхивая последнюю штанину с ноги пытался не упасть на грунт. Затем, отпнув ногой скафандр подальше, он поднялся по трапу на самый верх и вдавил кнопку открытия дверей. Двери не двигались, система что-то говорила в гермошлеме, было слышно, как что-то там жужжит, но он не мог бросить все и побежать обратно к скафандру в чем мать родила. Тем более, что, наступая на землю он мог нечаянно приклеить к подошве этих гадких блох. Он еще раз вдавил кнопку и дверь скользнула вверх.