Сергей Курашов - Последний полёт [litres самиздат]

– Интересно, как он, наш четверорук, видит и чувствует свой мир? – размышлял вслух Быков, стараясь не замечать ехидных реплик Клинового. – Для нас космос – это чёрное холодное пространство. Они, наверное, видят потоки излучения, могут пощупать их. Да, да! Щупать излучения! Не смейтесь! Они по желанию могут видеть в разных диапазонах, в поляризованном свете, при помощи радиоволн, наконец. Мрачные дикие астероиды, на которых живут, они видят как глыбы из драгоценного камня, сверкающие всеми гранями. Потоки газов и пыли для них – ветер, пахнущий, … чёрт возьми, откуда мне знать, чем всё это может пахнуть (ехидная усмешка Клинового); и посреди всего этого – разноцветные косматые светила с их протуберанцами, невидимыми для нас гравитационными связями, тончайшими взаимодействиями. Несказанно великолепные миры наших планет это просто чёрно-белый снимок фотографа-недоучки по сравнению с тем миром, в котором живут они.

– Мечтать не вредно, Андрей, – остановил это поток фантазии Клиновой, – посмотри лучше на экран. Куда это занесло наш зонд?

Впереди по курсу зонда виднелся скоплением туманных пятен рой астероидов. Вот на астероидах сквозь туманную пелену проступили движущиеся огоньки. Между астероидами появились цепочки таких же огоньков. Казалось, что это скопление каменных глыб соединено какими-то конструкциями в единое целое.

– Да ведь это же город! – воскликнул Быков, – город, построенный в космосе!

– Это муравейник, – возразил Клиновой, – муравейник, построенный космическими муравьями. Вот и всё. Не доказано фактами, что эти существа по интеллекту превосходят муравьёв. Что они разумны, надо ещё доказать.

Зонд приближался к космическому городу (или муравейнику?). Стали уже видны связи между астероидами, которые не были жёсткими. Одни связи были натянуты как струны, другие вились спиралями. Они удерживали астероиды от разбегания.

Вдруг откуда-то из центра скопления протянулся белый луч. Изображение на экранах поплыло и исчезло.

– Вот видишь, Андрей, они уничтожили зонд. Разумные существа попытались бы его захватить и изучить, – сказал Клиновой, – полюбопытствовать, что же это такое движется к их городу. А эти – р-раз, и сожгли, как ненужный, непонятный, чужеродный предмет.

– Нет, Антонович, вы не правы, – загорячился Быков, – они могли принять его за вражеский снаряд. Мы не знаем ни их психологии, ни как устроено их общество. Быть может здесь, в этом облаке, существует множество таких-вот городов-государств, враждующих друг с другом. Поэтому, естественно, что чужеродный предмет они уничтожили. Их наблюдатели могли принять наш зонд за вражеский снаряд и уничтожили его.

– Это твой домысел, Андрей, – хладнокровно ответил Клиновой.

Они ещё спорили некоторое время. Быков горячился. Он и мысли не мог допустить, что существа, встреченные ими не разумные, а всего лишь сообщество животных, подобное муравьиному. Но чем фантастичнее и умопомрачительнее были его аргументы, тем спокойнее и насмешливее вёл себя Клиновой.

– А где факты, подтверждающие ваши возражения, Николай Антонович, – нашёлся, наконец, Быков.

– Нет у меня таких фактов, Андрюша. Я хотел бы верить, что ты прав. Я хочу, чтобы люди нашли братьев по разуму. Но, чтобы определить, разумны ли эти четырёхруки, надо вступить с ними в контакт. Я вижу, что ты уже готов лететь очертя голову к их городу. Мы не полетим туда. Даже и не думай об этом. И не потому, что я боюсь, что они сожгут нас, как сожгли зонд. А ведь они сожгут, если мы с тобой сунемся к ним. Мы с тобой не сумеем войти с ними в контакт. Мы и они очень, … я бы сказал, чрезвычайно разные. Здесь нужна большая комплексная экспедиция, в которой бы работали лингвисты, психологи, биологи. Ведь мы, люди, жители планет, а они дети открытого космоса. Они чувствуют и мыслят (если мыслят) иначе, чем мы. Так что, здесь надо работать специалистам. Ну, а если мы не вернёмся отсюда, то и рассказать людям об этих существах будет некому.

– М-да, вы правы, Николай Антонович, – нехотя согласился курсант Быков.

5.

Лететь до Фэсты оставалось три часа. Клиновой опять оставил Быкова в рубке. Когда они вышли в надпространство с пика Криксона, он сразу из насмешливого оппонента переделался в строгого инструктора. Задумался, загрустил и заперся в своей каюте.

«Ты завидуешь этому мальчишке, – думал он про себя, – у него всё впереди, у тебя уже всё в прошлом. Ты уже не можешь так самозабвенно мечтать как он. Ты можешь только трезво и логически рассуждать. Где же ты потерял эту способность – мечтать? На Каболусе? На Вэрде? Или среди мрака надпространства? Ведь ты готов был видеть в каждом необычном явлении деятельность инопланетян, в каждом незнакомом существе брата по разуму. Сейчас ты просто облил такого же мечтателя, каким был сам бочкой ледяной воды. А если бы он с тобой не согласился, просто приказал бы ему, применил бы власть командира. Чёрт возьми, кто же прав? А может быть так надо? Рядом с пламенем должен быть лёд!»

«Всё-таки жаль, что мы не поняли, разумны они или нет. Парадокс, ты спорил с Быковым, насмехался, а сам в глубине души желал, чтобы прав оказался он».

«А даже если они не разумны, то факт, что жизнь может зарождаться и существовать вне планет – тоже открытие ценное, как и факт Контакта».

«Жаль только, что ты уже не полетишь в космос. Судьба улыбнулась в конце жизни. Она подсунула тебе нечто необычное, поманила издали, позвала, а дотянуться ты уже не можешь. Ты, наконец, нашёл то, что искал, а взять не можешь. Ну что же, возьмёт Быков. Он хороший пилот. Он сумеет привести другой корабль на пик Криксона. Ты учил его летать в надпространстве. Значит и твоя рука через Быкова прикоснётся к чуду. Ведь в Быкове есть частица твоего труда».

*********

Уже готов был к старту пассажирский корабль. Линии огней осветили длинный коридор, ведущий в гигантский зал, где находилась катапульта. Прожекторы освещали только вход в корабль и массивное цилиндрическое тело его угадывалось в трёх направляющих катапульты, на которых отражались световые блики.

Пассажиров в зале ожидания, где в кресле сидел Клиновой, было не много. Ватага весёлых ребят-туристов, человек сорок плечистых высоких мужчин – вахта строителей, возвращающихся на Землю, да два солидных дяди – наверное, научники, сотрудники исследовательской базы.

– «Раньше ты возил экспедиции, строителей, да и таких вот весёлых туристов, – продолжал Клиновой свой внутренний монолог, – а теперь тебя повезут на пенсию, теперь уже как пассажира».

Диктор объявил посадку.

Все замельтешили, встали с диванов, оставили кофе и мороженое. Туристы спешно собрали свои рюкзаки, мотки каких-то верёвок, ящики, успевая при этом острить и ухаживать за девушками. Строители легко подняли свои объёмистые чемоданы. Дяди научники поправили очки. Все двинулись к кораблю.