Майя Полумиско - Новая Земля с порядковым номером [litres самиздат]

Жар заполнил всю расщелину. Человеческая фигура была внутри раскаленного шара – это напоминало нейтронную или атомную реакцию звезды, проваливающиеся к ядру раскаленные острова, протуберанцы высотой в сотни и тысячи километров. Таня уцепилась за веревку прежде, чем бездна просела вниз вместе с тем немногим, что осталось от Рэнди.

Веревку дернуло. Жар преследовал Таню. Она успела поставить сотню кредитов против гнутой пластиковой вилки, что ребята не успеют, реакция ее достанет.

Затянутый слизью «берег» показался благословением. Таня повалилась на землю, тяжело дыша; снова барахлил фильтр, снова пришлось откашливаться.

– Ты как? – Зыков сел рядом.

– Нормально. Чертов Рэнди, ему что-то мерещилось…

«Это моя вина».

«Проверить психическое состояние перед операцией».

Она должна была позаботиться об этом. Две смерти – всего за несколько часов.

Таня принялась отшвыривать «кисель». Комья студня разлетались и брызгали, она была словно ребенок на берегу, играющий с мокрым песком. Это весело. Давай построим замок.

– Надо же, опять заполняется.

Престон смотрел в бездну. «Отойди», – едва не рявкнула на него Таня. Когда ты смотришь в бездну, она смотрит в тебя – может, это и выдумка, но на Обжоре рисковать не стоило. По спине поползли холодные мурашки. На шлеме Престона темнота заполнялась отраженными электрическими бликами.

– На высоте их меньше. Поднимемся вон туда, – Таня ткнула в заросли деревьев. На них, конечно, будут лианы, может быть, хищные листья или плотоядные гусеницы, но все лучше «киселя». – Переждем до утра. Завтра нас должны забрать.

Престон все не отходил от края. Тане пришлось повторить надоевшее «это приказ», прежде чем тот подчинился.

«Они говорят, что не хотели этого».

Таня постаралась устроиться поудобнее на толстой ветке. Она покачивалась и скрипела, но могла выдержать вес и втрое больше. На соседних, словно огромные белки или птицы, сидели Зыков и Престон.

– Постарайтесь отдохнуть, – посоветовала она им. – Завтра все это закончится.

Они все равно будут думать про Дже и Рэнди; и она тоже. Много дней и недель, но это можно отложить на потом, а дальше помогут препараты когнитивной коррекции и прочие чудеса от всеми любимой «ДатаГен». Все закончится хорошо.

– Таня.

Престон позвал едва слышным шипением в наушниках.

Она толком не засыпала, балансировала на грани дремоты и бодрствования, того особого состояния, когда пытаешься экономить энергию. Как севший аккумулятор в бластере.

Престон стоял на земле под деревом. Судя по характерной дымке и розово-лиловому горизонту близилось утро. Воздух очистился и стал прозрачным. Видимость сто процентов, зачем-то отметила Таня.

Мертвый кисель еще вспыхивал внизу. Престон стоял по пояс в месиве и смотрел вверх.

Таня повисла на ветке, прежде чем спрыгнуть. Краем глаза заметила Зыкова, тот спал и, кажется, даже храпел. Пускай отдыхает, в их положении чем больше проспят, тем скорее вернутся на «Кинир».

– Они говорят со мной.

Бластер поднялся знакомым жестом. Лицо Престона было очень спокойным и даже умиротворенным, темная кожа и темные глаза стали единым монолитом за бронированным стеклом шлема.

– Внутри и говорят.

– Макс. Костюм герметичен. Никого нет.

«Говорить никакие «они» тоже не могут», – это был уже концепт посложнее, так что Таня ограничилась тем, что стояла и смотрела на своего подчиненного. Кисель колыхался. Чертовы крабы должны уже были все сдохнуть.

– Слышишь? Повторяй за мной. Костюм герметичен. Эти твари внутрь не пролезут. Мы скоро вернемся домой.

Таня вспомнила, откуда родом Макс Престон. С Большой Новой Земли-14, кажется, одной и старых первоколонизированных планет, которым все собираются поменять название на что-нибудь оригинальнее. Заря космической эры – люди верили, что пригодных для обитания миров так же много, как…

«Мертвых крабов в этом киселе».

Таня сглотнула. Престон целился в нее.

– Скоро. Домой.

– Они… не хотели. Они просят… простить. За… Нила. Черт!..

Бластер скользнул вниз и завяз в подсвеченном «желе», Престон же рванул шлем с такой силой, точно пытался оторвать голову. Он швырнул его в Таню, та поймала и кинулась навстречу. Надо вернуть на место. Вдруг паразиты живы.

Престон оттолкнул ее и шагнул в бездну. В ней накопилось немного месива после вчерашнего, слишком мало, чтобы сдержать падение. Удар тела напоминал звук, с которым разбивается яйцо. Таня пробралась и заглянула вниз. Шлем приземлился рядом и уцелел.

– Хреново, да? – сказал Зыков.

Таня отодвинулась от кромки и схватила рукоять своего бластера. Пара стандартных выстрелов, один площадный.

– С тобой тоже говорят? – спросила она нейтральным тоном. Разбитая человеческая голова действительно похожа на яйцо с зародышем. Влага и кровь. Зыков даже вздернул бровь:

– Ну да. С самого начала, только я покрепче этих сосунков… прости, они не заслужили. От Престона не ожидал, вроде нормальный же парень.

– Что?

Площадный. Только один.

– Что ты слышишь?

– Эти твари. Они шепчут прямо вот здесь, – Зыков постучал по плексигласу на уровне виска. – Да ладно, ты уже тоже «врубилась». Глубоко, как в кости зудит. Прислушайся.

Таня ошарашенно на него смотрела.

А потом сделала глубокий вдох – и услышала.

Ничего они не «говорили», то был предсмертный шепот, хрип, печальная песнь или агонизирующий бред. Голоса перекликались и перекрикивали, перешептывали друг друга, Тане представилась невероятная толпа на площади в пару миллиардов квадратных километров: все пытались сказать свое, донести, топтались друг у друга на ногах. Голоса плакали, проклинали, умоляли, причитали, торговались. Почему-то многие просили прощения.

– Ну? Я же говорил. Тебя, наверное, «подчистили», чтобы не сразу «пробило», – Зыков привычным жестом потянулся за сигаретой и болезненно сморщившись, вспомнив про герметизацию и фильтры воздуха.

– Они…

Таня пыталась дышать.

У нее не получалось. Бластер сам собой выкручивался к лицу то Зыкова, то к собственному.

– А с нами решили поэкспериментировать. Подумаешь, четверо человек – маленькая такая жертва, даже не эксперимент, а просто исследование для галочки. Одного вернувшегося вполне достаточно. Тебя. Но я тоже хочу жить и мне плевать на этих, мать их, крабов.

– …разумные.

Таня озвучила это и перестала говорить, Зыков тоже, словно никакие больше слова не могли существовать.

Токсин для целого вида. Воздух чистый и прозрачный, ни единого «краба». Сине-электрические искры погасли; гроза миновала. Планета больше не станет сопротивляться людям, может быть, ее назовут с большей изобретательностью, чем очередная «Новая Земля» с порядковым номером.